Степа почувствовал, что Елизавета взяла его ладонь в свою. Он замер, не зная, как быть. Конечно, ему эта женщина не противна, скорее даже наоборот… Но… как-то всё странно… У нее есть муж… И она гораздо старше Степы… У него была одна взрослая женщина, когда он служил в армии. И так это всё было неправильно, случайно началось, никак не заканчивалось, хотя она каждый раз говорила: «Всё, уходи и больше не приходи…» А потом сама его звала… Она работала в части, где он служил, в библиотеке, и была похожа на уставшую девушку. Спроси Степу, он бы не сказал, сколько ей лет. Она сама как-то остановила его, когда он уходил с книжкой. Налила чаю, завела в комнатку, обняла… И вообще женщины сами подходят к нему. Единственная женщина, которую Степа выбрал для себя сам, это соседка Вера. Да и то, выбрал – это громко сказано. Может быть, она вовсе и не такая, какой кажется. Вот сейчас, когда она вдруг стала покрикивать в телефон, резко, истерично, Степа уже и не знал, нравится ли Вера ему по-прежнему или не нравится…
– Почему вам можно, а нам нет? – прошептала Елизавета, прислоняясь к нему большой теплой грудью, обволакивая его собой, утягивая, уводя в свой горячий неизведанный мир, куда хочется зайти и раствориться в нем, пропасть на время, перестать думать, ощущая только это теплое, податливое, сильное тело, нежные руки, гладкую кожу, быстрый, сбивчивый шепот, горьковато-сладкий запах духов.
– Пошли, вставай, – обернулась к нему Елизавета, застегивая длинную красную юбку из узорной шерстяной ткани.
Степа задумался – разве она была в этой юбке? Неужели он не заметил? Ему казалось, что она в чем-то черном или синем – то ли брюки, то ли широкая летящая юбка, но не красная…
– Что, засмотрелся? – засмеялась Елизавета. – Думаешь, ты один такой красивый? Я тоже. Просто моя красота спрятана, не столь очевидна, как у тебя.
Степа одним движением поднялся и подошел к Елизавете.
– Зачем я вам? – спросил он.
– Ты вообще с ума сошел? Почему ты меня на «вы» называешь? – У Елизаветы чуть дрогнули губы.
Степе показалось, что она искренне обиделась.
– Тебе… – поправился он, хотя, глядя сейчас на эту женщину, красивую, уверенную, но такую взрослую, ему не верилось, что полчаса назад она полностью была в его власти. Власти… В чем его власть? В его теле? В лице? А как человек он ей интересен? А она ему?
– Что ты так смотришь? – немного смутилась Елизавета и провела ладонью по своему лицу. – Что, старая для тебя, да? – Она чуть усмехнулась.
– Нет… – Степа замотал головой, потому что меньше всего сейчас ему хотелось ее обижать.
– Тогда что? Всё. Я для себя всё решила. Осталось спросить тебя.
Степа вопросительно посмотрел на Елизавету. Она запустила руку в его волосы и так осталась стоять, придерживая его за голову.
– Я хочу, чтобы ты остался со мной.
– В смысле? – удивился Степа.
– Остался. Навсегда или… – Елизавета засмеялась и не стала продолжать.
Степа молчал.
– Я не понимаю твоего молчания. Так не получится, говори! – Елизавета потрепала его по волосам, провела ладонью по щеке и опустила руку.
– Я не знаю, – искренне сказал Степа – обо всем вообще.
– Так и я не знаю! – опять засмеялась Елизавета. – Давай узнавать вместе!
– У вас есть муж. У тебя.
– Нет. Больше нет. Я его разлюбила, и, кстати, еще до того, как тебя встретила. Уже очень пожалела, что прибрала его… – Елизавета прервала сама себя, махнув рукой. – Ерунда!.. В общем, пожалела. Не тот человек. Размордел, стал жрать, пить неостановимо, с девками путаться, врет постоянно, в глаза смотрит и врет. Крутит там сам что-то, жадный до денег, сколько ему ни давай – всё мало, и денег мало, и власти мало. Так что… не в нем дело. Просто таких, как ты, не бывает. И вот – ты стоишь передо мной. Я не буду долго размышлять. С Вадиком я разведусь за полминуты, позавчерашним числом. Я, к сожалению, оформила с ним отношения, он так всё сделал, что мне пришлось. Фотографии выложили в Сеть, мне пришлось сказать: «Да, и что? Это мой муж». Я же лицо официальное, мне из-за Вадика проблем не надо было. И появился он около меня как-то случайно… Быстрый, ловкий такой, наговорил всего, горел, дымился, любил меня до умопомрачения… Что ты удивляешься? Что из моих слов тебя больше всего удивило?
Степа опять помотал головой. Нет, он ничего не понимает. Он будет вместо какого-то Вадика, который проворовался и врет… Что она сейчас ему предлагает? Жениться? Он знает ее меньше суток… Она с ума сошла? Она взрослая женщина… Сошла с ума, да… От чего? Степа вопросительно посмотрел на Елизавету.
– Ну что ты так на меня смотришь, что?.. – всплеснула она руками, отошла от него, потом снова приблизилась, положила голову ему на грудь. – У меня в юности вообще ничего хорошего не было. Вообще. Всё вкривь и вкось. Я красивая очень была, здоровая, ко мне липли мужики с шестнадцати лет, да всё не те. И я всё время ошибалась. Ошибалась и ошибалась. Не то в них видела. Видела в каждом хорошее. А хорошего человека ни одного не было. Уроды и подонки. Слизняки. Как, знаешь, вылезают на солнце погреться твари всякие? Вот так ко мне и ползли. Кто подлее, тот первым дополз… А потом появился… – Она показала наверх. – Сережа. Ты думаешь, я, что, позарилась на титулы – связалась с ним? Нет. Он такие вещи мне говорил, так со мной обращался… как никто, понимаешь? Даром что министром стал. Это недолго было, как в Москву его забрали, всё закончилось. Но зато он мне, считай, королевство подарил. Власть. Я ведь здесь королева с неограниченной властью. Меня ограничивает только мой собственный разум. А люди готовы через все переступать, лишь бы мне угодить.
– Власть? – переспросил Степа.
– Да. Я считаю – это подарок за все мои предыдущие страдания и унижения, за все предательства. Сядь, мой хороший, я тебе расскажу. – Елизавета сама уселась на красный бархатный диванчик, притянула к себе Степу, положила его голову себе на колени. – У меня ребенок вырос, я очень рано родила от полного ничтожества, преподавателя зарубежной филологии в нашем местном педвузе, болтуна, обходительного, изящного. И полного подонка. Он мне предложение сделал, я согласилась, забеременела. Он у меня то и дело ночевал. Мы с ним всё планировали, о будущем мечтали. А потом он вдруг пропал, тридцатого декабря. Я думала, с ним что-то случилось, искала его по больницам и моргам, не спала две ночи, чуть с ума не сошла. А второго января мне позвонила женщина и сказала: «С Новым годом, Лиза! Ты очень хорошая! Будь здорова и счастлива, если сможешь! Только оставь моего мужа в покое!» Вот так как-то и вышло. Он, оказывается, был женат, жена жила в деревне с двумя детьми, поэтому он спокойно ночевал у меня, когда хотел, домой не каждый день возвращался. Я родила ребенка, дочку, красивую, здоровенькую, а он ей фамилию ни в какую не хотел давать. А когда захотел, то я сама отказалась, мне уже это не нужно было, не хотела дочке фамилию его давать, уж больно подлый он человек оказался. Ну и дальше наступили сложные годы… Замуж как-то вышла, а муж лег на мой диван и лежал, как овощ, хотел всё время есть и лежать, пока я его не выгнала через полгода. А, ладно! Говорить не хочу. Так что я женщина жизнью и битая, и приласканная. Не всем так везет, как мне. Некоторых только бьют. А у меня чудеса в жизни были. Но такого, как ты, я никогда вблизи не видела. Вот и ты мне подарок, не хуже моего губернаторства. Хотя губернаторство я уже сама себе заработала, умом и силой. Сережа ведь мне городок маленький подарил, и я правильно стала себя вести, иначе бы губернаторства мне не видать. Я вообще всегда правильно себя веду – по уму и по совести. Я думаю, мне такие подарки жизнь дарит за то, что я никогда никому подлости не делала. А могла. Я вот так рассуждаю. Я и сейчас того филолога не трогаю, а могла бы ему быстренько волчий билет сделать, его бы даже в магазин грузчиком не приняли на работу. Голым и нищим могла бы по миру его пустить – за то, как он мне когда-то душу разорвал и как я с маленькой Катей своей маялась. А я не мщу. И вот – встретила тебя. И Вадику ничего плохого не сделаю. Вот разведусь с ним в понедельник. И выйду за тебя замуж, если ты, конечно, решишься сделать такой шаг. Будешь моей радостью, моим главным украшением… У меня есть золотые кольца и серьги, а мальчика золотого нет. Буду на тебя смотреть и любоваться. Любить тебя, разговаривать с тобой. Ты такой хороший.
