Степа только сейчас обратил внимание, что Гоша почему-то в разных ботинках. Один синий, другой темно-серый, на толстой рифленой подошве.
– Я не нашел второй ботинок.
– Что, у обеих пар?
– Нет. Просто вот эти… синие… промокают. Мама говорит – не надевай их, сегодня лужи.
– Поэтому ты хотя бы один непромокающий надел, да? – хмыкнул Степа. – Логично. Я бы тоже так сделал.
По дороге домой Степа дозвонился в «скорую», с трудом узнал, куда увезли Веру, пытался позвонить деду Матвею, но тот, наверное, уже сел работать, на звонок не отвечал.
– Ну что, Гошан, придется тебе со мной недельку перекантоваться. Маму твою пока лечить будут. Уроки пошли делать. С экономикой я тебе не помогу, я не по этой части. Могу только подсказать, как профукать кредит. Так что будешь букву «ж» писать.
– Не! Это на потом. У меня каникулы.
– Как каникулы? – удивился Степа. – Осенние? Не рано? Еще ведь октябрь, начало только…
Гоша прожал плечами и снова уткнулся было в телефон.
– Э, нет, убирай телефон. А то ты с ним с ума уже сошел. Ничего не видишь и не слышишь. Сейчас перекусим и спать. А завтра пойдем в театр. Ты был когда-нибудь в театре?
– Не, не хочу, – твердо ответил Гоша. – Мы с мамой ходили, мне не понравилось. Я ушел.
– Ушел?
– Да. Тупо.
– То есть вот это – не тупо? – Степа щелкнул по его телефону. – А театр – тупо?
Гоша кивнул.
– А фильм мой ты досмотрел до конца?
– Да. Там круто. Ты там… – Гоша с восхищением посмотрел на Степу. – Крутой.
– Ясно. А книги – тупые?
– Тупые. Отстой.
– Ты хорошо читаешь, быстро?
Гоша пожал плечами.
– А мама тебе читает?
– Да ну, неохота.
Степа шел рядом с крохотным, по сравнению с ним, человечком и думал: неужели его отделяет от Матвея и даже от его родителей такая же пропасть, как Гошу от него? Он сам в семь лет стихи наизусть шпарил, читал уже два года увлеченно. Потом, правда, любовь к книгам как-то уменьшилась, особенно когда в театральный поступил. Никто вокруг не читал, к зачетам по литературе мучились, краткое содержание друг у друга списывали, кто где нашел получше…
– Как-то ты мне со стороны больше нравился, когда мы в лифте встречались, – заметил Степа.
Гоша взглянул на него.
– И ты мне.
– Смелый. А деваться тебе некуда. Будешь со мной жить пока. Дед Матвей тебя не берет.
– Я один буду дома, – заявил вдруг Гоша. – И тебя не пущу. Ты придурок.
– Ты не боишься, что я возьму тебя и… – Степа показал, как он кулаком делает из Гоши лепешку.
– Не-а, – сказал Гоша и на всякий случай отодвинулся от Степы.
– Хорошо, пожалуйста. Номер мой запиши и звони, если что. Очень ты мне нужен.
В лифте Гоша встал в угол, подальше от Степы, и продолжал играть.
– Тебе выходить! – кивнул ему Степа, когда лифт остановился на его этаже.
Мальчик молча вышел, продолжая играть.
– Ключ твой у меня! – Степа протянул мальчику ключ, увидев в глазах того некоторое сомнение, и решил спуститься к нему через некоторое время. Через… полчаса, например.
Степа приехал на свой этаж, подошел к двери и сначала не понял, что происходит.
На двери была наклейка с плохо читаемыми буквами «Опечатано» и письмо. На письме написано «Заказное»… Как странно, не вручили и в ящик внизу не положили… Думали, наверное, что он дома – сквозь замочную скважину видно, что внутри горит свет. Или вообще ничего не думали – всем всё равно. Не пойдет же такой бесправный и никому не нужный человек добиваться правды? Да и правда явно будет не на его стороне.
Степа быстро открыл конверт и проглядел письмо. Решение суда… Всё решили без него? Хотя он как-то так и думал. Были же предупреждения… Ему звонили, звонили, и всё так не вовремя… Пугали, угрожали… предлагали взять кредит на кредит, что, собственно, он один раз и сделал… Но почему шесть месяцев… Он думал – четыре… Оказывается, он не гасил долг и не платил проценты уже полгода… Или они не так считали, или как-то быстро прошло время… куда-то оно потерялось…Время, его, Степы, время потерялось.
Недолго думая, Степа порвал тонкую полоску бумажки и открыл дверь. То, что он прочитал в приложенном к постановлению письме, было понятно. Он ожидал этого. Квартира его оплачена не полностью, и ее теперь забирают за долги. Главное, чтобы не забрали машину. Машина оплачена, но ведь и она может пойти в счет долга? Разобраться в этом трудно, Степа никогда ничего не докажет, истории он такие слышал и каждый раз ужасался, думая, что лично он бы не выпутался… На юристов денег нет, а сам он не справится, ни одного заявления написать не сможет, а тем более внятно выступить на суде. Да и чем бы он попробовал оправдаться? Глупостью?
Степа прошел на кухню, налил полный стакан вина, поднес было ко рту и остановился. Нет. Так дело не пойдет. Он вылил в раковину вино и из стакана, и из бутылки. Он и так столько времени потерял – в прямом смысле.
А насчет квартиры… Почему он думал, что есть еще два месяца? Он не сильно вникал в условия рассрочки, тем более они были какие-то оригинальные, ему показалось, очень выгодные, но вот это как-то запало в голову – шесть месяцев, в течение которых надо погасить хотя бы часть долга. Нельзя не выплачивать… А еще ведь проценты по второму кредиту, тот ничего толком не покрыл, лишь половину… И больше не дают, он же не платит проценты вовремя. А из чего ему платить? Когда он в долг сам у себя живет. Так что теперь делать? Не ждать же, когда его выведут под руки… Глупость ужасная… То есть получается, что все те деньги, которые он заплатил за квартиру, просто пропали? Как это выяснить? У кого? Надо пойти к какому-нибудь юристу, и жить ведь где-то надо…
Степа увидел, как на телефоне высветилось милое, так хорошо знакомое, до каждой родинки и складочки, лицо Веры. Его Веры, которая ушла от него. Почему она звонит именно сейчас? И почему звонит, а не пишет?
– Василёчек, привет, – ласково, как всегда, пропела Вера. Она ласковая и умеет говорить так, что сердиться на нее совершенно невозможно.
– Привет, – вздохнул Степа.
– Ну-ка включи видеосвязь, ты где сейчас?
– Дома, – сказал Степа и послушно включил видеосвязь.
– Фу, опять пьешь? – Вера наверняка увидела бутылки, которые стояли по всей кухне.
– Нет. Уже нет.
– Хорошо. Тогда… – Вера сделала паузу. – Тогда я сейчас приеду. Не возражаешь? Никого не ждешь?
Степа подумал. Вообще-то он вошел в опечатанную квартиру… Он ведь не знает, когда придут его выселять. И что ему будет за то, что он сорвал эту неприятную бумажку.
