Прекрати! – прикрикнула на себя Алиса. Некоторые французы, в том числе нормандцы, тоже воевали, но остались живы и вернулись к любимым женам!
Она отвернулась, чтобы не захлебнуться злостью. Водитель автобуса и усатый мужичок заканчивали разговор.
– Выгрузишь в Кальвиле. Америкашки сообразят, как и что. Там у меня на каждом бруске есть метки – всего и делов-то, что пару гвоздей вколотить.
– Богатейший тебе достался заказ, – сказал водитель. – Тут заготовок на сотню крестов, не меньше.
– Да это так, на пробу, – ответил столяр. – Понравится моя работа, буду делать тридцать тысяч!
– Сколько?!
– Тридцать тысяч одинаковых крестов! Чертовская удача, так что уж будь поаккуратней.
– Не бойся, доставлю в лучшем виде…
Двери автобуса закрылись.
Тридцать тысяч крестов, ужаснулась Алиса. Ее Лаки был одним из деревянных крестов…
Она обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на Шато-ле-Дьябль, и встретилась взглядом с раненым нормандцем. Он глядел так, словно пытался что-то вспомнить, надеялся узнать ее. Это смутило Алису сильнее, чем любовь этой пары. На ее счастье, автобус наконец тронулся с места.
Из-под задних колес летела пыль. Она не заметила, что мужчина, тяжело припадая на одну ногу, бежит следом и отчаянно машет рукой. Водитель его тоже не видел, автобус продолжил свой путь в Кан через Кальвиль.
На колдобинах и в ямах плохо закрепленные бруски летели на землю, десятки заготовок усеяли дорогу, которую союзники окрестили дорогой Свободы.
Метров через сто американец выдохся, тяжело закашлялся и остановился. Он наконец понял, почему грустное лицо девушки из автобуса показалось ему знакомым. Но поздно. Он упустил ее.
Упустил.
– Алан! Алан! Кто это? – крикнула Лизон с порога «Завоевателя».
– Никто, я ошибся…
– Она американка, точно тебе говорю! Вы знакомы? Ты ее узнал?
– Да нет же, показалось…
– Она славная, – не успокаивалась Лизон. – Грустная, но красивая. Скажи мне, кто она, Алан?
– Я принял ее за жену друга. Или невесту. Товарища по отряду. Почудилось, но я не уверен – видел только на фотографии, так что… Возможно, это не она… Точно не она!
– Что за товарищ? Как его зовут?
– Он погиб. За нее!
Лизон и Алан еще долго стояли на улице перед кафе, а автобус с Алисой ехал в Кан.
– Так как его звали? – настаивала Лизон.
– Ты его не знала, – ответил Алан. – Перед самой высадкой он показал мне снимок.
– И ты запомнил? Ничего удивительного, такая красавица.
– Думаю, я ошибся. Теперь это не имеет значения.
Он пожал плечами, судорожно ища другую тему для разговора, но Лизон и не собиралась сдаваться.
– Ты впервые проявляешь такой интерес к человеку из прошлого. Поклянись, что она ничего для тебя не значит.
– Клянусь! Прошлое осталось в прошлом.
– А ее жених?
– Он тоже.
– Я ничего о тебе не знаю, только имя. Расскажи об этом друге, ну пожалуйста…
– Он погиб!
– Ты не должен оставаться один на один с военными кошмарами! Как звали твоего друга?
Алан сдался.
– Лаки. Его звали Лаки. Он был моим лучшим, нет – единственным другом на десантном катере.
– И дальше?..
– Лаки был самым безумным парнем из всех, кого я встречал. Ему всегда и во всем везло. Он всех ребят ободрал как липку в покер.
– Ага, ты играл в покер! – наигранно возмутилась Лизон.
– Лаки был для нас образцом во всем. Его девушку мы видели только на фотографии, но каждый мечтал заполучить такую же.
Лизон покачала головой.
– Я тоже – до встречи с тобой, – поспешил исправиться Алан. – У Лаки был договор с Богом и персональный ангел-хранитель.
– Ангел? – Лизон пожала плечами. – Ну, значит, ангел погиб под обстрелом до шестого июня! Умереть на пляже, какое уж тут везение? – Она обвила шею Алана руками. – Ты вдесятеро везучей Лаки, любимый… потому что остался жив! И женщина твоя намного красивее, разве нет?
Алан не ответил, и Лизон скорчила недовольную гримаску.
– Лаки всегда держал судьбу в узде. Он сам выбрал свою смерть. – Алан помолчал. – Даже ангел-хранитель не может помешать человеку продать душу дьяволу.
– О чем ты?
– Это мужские дела, Лизон. Американские истории. Прошлое… Лучше тебе ничего о них не знать.
– Но я хочу! Я должна!
Лизон так и не узнала. Алан умел хранить секреты.
5
В Сидней или куда угодно…
20 ноября 1944
Аэропорт Ле Бурже, Париж
Из Кана в Париж Алиса добралась поездом и на вокзале взяла такси до аэропорта. Самолет вылетал в 18:59. Она обвела рассеянным взглядом зал ожидания, думая о Нью-Йорке.
Нью-Йорк без Лаки.
Личфилд без Лаки.
Но с его родителями, друзьями и близкими, десятками сочувствующих, готовых утешать, задавать вопросы, приставать с советами, заставлять быть счастливой через силу. Нет, жители Личфилда не бросят на произвол судьбы молодую вдову, не такие они люди.
А ей – вот ведь беда – хотелось забиться в угол и не думать. Не изображать по заказу веселость или грусть. Она хотела стать невидимкой.
Нью-Йорк, 18:59.
Единственный рейс. Аэропорт только-только начал возвращаться к гражданской жизни.
Лондон, 17:13.
Стокгольм, 19:24.
Сидней, через Лондон, 17:13.
Стать невидимкой.
Алиса посмотрела на табло и как сомнамбула побрела к кассе. В Сидней или куда угодно…
Какая, в конце концов, разница? Нужно просто уехать подальше от всего и от всех, пока не утихнет боль.
Навсегда, подумала она.
На деле вышло иначе.
6
Секрет Алана
Декабрь 1944 – январь 1964
Шато-ле-Дьябль, Нормандия
В 1945 году дядя Лизон, Виктор Мюнье, хозяин бара «Завоеватель», уехал в Прованс, на родину жены, которая за много лет так и не привыкла к соленым шуткам нормандцев. Между последним стаканчиком кальвадоса и первой рюмкой пастиса Виктор предложил племяннице принять бразды правления, и она согласилась. И скоро «Завоеватель» стал одним из популярнейших заведений кантона: посетителей радушно встречал американец и с улыбкой обслуживала Лизон.
