Видимо, первый шаг должна сделать клиентка, подумала миссис Арлингтон и сказала:
– У всех свои трудности, мистер Силва, сегодня никто не застрахован от неприятностей.
– Даже такие высокопоставленные особы, как вы, миссис Арлингтон? – изумился парикмахер. – Влиятельные, наделенные властью?
– Они в особенности. Тот, кто на виду, чаще других становится объектом нападок со стороны недоброжелателей. Люди с трудом переносят чужой успех и прячут собственную посредственность за стойкой ненавистью.
– Мне ли не знать.
– Эти паразиты… Эти люди не имеют больше ни капли уважения ни к традициям, ни к труду, не говоря уж о семье! Семья…
– Это самое ценное, мэм. Я сам…
Эмилия Арлингтон решила перебить собеседника – не хватало только разговора о клане Силва, наверняка ужасно многочисленном. Она, конечно, готова лицемерить, но не до такой степени.
– Видите ли, мистер Силва, моя семья выше всяких подозрений. Получив удар, она скорбит, однако и в страданиях не теряет достоинства!
– Кто бы посмел усомниться, миссис Арлингтон?
– Представьте себе, такие люди есть.
Тед Силва всегда был сдержан. Благоразумие стало его девизом. Он ничего не сказал, только вздернул брови.
– Сегодня утром, – продолжила сенаторша, – ко мне в кабинет пришла одна из таких паразиток… Алиса Куин! Эта женщина живет в доме триста восемнадцать по Индиана-авеню.
Тед продолжал возиться с прической важной клиентки – и запоминал.
– Чудовище, – продолжала между тем Эмилия, – змея, желающая запятнать честь моего сына, героя, награжденного Голубым крестом за отвагу, тварь, шантажистка!
– Господь посылает нам подобных существ, чтобы испытать, – сочувствующим тоном произнес Силва.
– Подобные испытания невыносимы, – сухо бросила миссис Арлингтон.
– Они скоротечны, поверьте. Если позволите, я буду молиться за вас.
Парикмахер на секунду перестал щелкать ножницами, открыл ящик стоявшего справа шкафчика, достал маленькую белую карточку и протянул миссис Арлингтон.
На картонке была надпись Eх-voto.
– Это небольшая ассоциация, – почти застенчиво пояснил Тед. – Тесная, семейная молитвенная группа. Мы пытаемся со всем возможным благочестием бороться со злом и бедами нашего мира. Иногда Всевышний нас слышит и откликается. Рай, должно быть, напоминает заполненную просителями приемную бюрократа. Не хочу хвастаться, но наши моления часто оказываются действенными. Не исключаю, что «небесный чиновник», который занимается нашими просьбами, особенно ревностен.
Эмилия Арлингтон вгляделась в карточку. Идеальное исполнение. Никаких имен, только название ассоциации. Eх-voto. Справа внизу номер банковского счета.
– Мы – добровольная организация, – продолжил Тед. – Существуем на пожертвования нескольких щедрых благотворителей. – Парикмахер завел речь о черном гетто, которое наступает на центр города, и белые со дня на день будут вытеснены оттуда. – Я не горжусь тем, что теперь закрываюсь в восемь вечера. Раньше все было иначе. Можете вообразить, что в Вашингтоне белые исчезнут с Молла? С Фогги-Боттом? С Капитолийского холма? Из парка Вест-Потомак?
Миссис Арлингтон больше не слушала. Решительно, Тед Силва – мистер Совершенство. Дело сладилось за две минуты в три фразы. Никто не произнес слов преступление, убийца, заказ. Клиентка посетила своего мастера. Что может быть естественней? Парикмахер – по совместительству добрый христианин. Банально? Конечно! Гораций Халдас уточнил, давая наводку, что клиент жертвует ассоциации Eх-voto немного денег – так принято, – причем не откладывая. Поощряет, так сказать, молитвенный пыл… Потом, если молитвы бывают услышаны и счастливый несчастный случай избавляет человека от неприятностей, он кладет на указанный счет кругленькую сумму. Число нулей зависит от степени удовлетворенности клиента или клиентки. Многие из осторожности выплачивают деньги небольшими траншами. Контрактов никто не подписывает. Все основано на взаимном доверии. Тед Силва, по словам Горация, работает на избранных, клиенты передают его из рук в руки. В Вашингтоне, этом всеамериканском эпицентре скандалов, работы у Теда всегда хватает.
Божественный гнев, подстегнутый молитвами парикмахера, обрушивался стремительно и без промаха.
Оригинальность системы, изобретенной Тедом, покоилась на убежденности, что пуританские семейства, оказавшись замешанными в скандале, ужасно пугаются. Разве могут эти благочестивые буржуа заговорить об убийстве? Придумать хитрый план и нанять киллера? Боже упаси, разговор может идти лишь о высшем правосудии. В парикмахерской Теда Силвы велись разговоры о работе, семье, морали, государственных интересах. Потом остается одно – каждый день внимательно читать в газете раздел происшествий. Если Провидение сработало добросовестно, следует его отблагодарить, сделав щедрое пожертвование. Все очень просто. Впоследствии каждый сам договаривается со своей совестью, но человек склонен быстро забывать все эти щекотливые истории и считать себя изумительно невинным.
Миссис Арлингтон плевать хотела на притворство и лицемерие. Она перед совестью не отчитывалась и осознанно брала на себя ответственность за то, что заказала убийство. От Теда Силвы требовались молчание и эффективность. Все остальное – лирика. Теперь все улажено, и ради этого стоило помучиться в парикмахерском кресле.
Сенаторша через силу слушала банальности, изрекаемые Силвой. Не стоит обижать нужного человека. Мало ли как жизнь сложится.
А Тед болтал – совершенно механически – и причесывал – так же механически. Заметив, что миссис Арлингтон отвлеклась, он умолк и принялся насвистывать, обдумывая новое дело.
Аппетитный заказ. О такой клиентке можно только мечтать. Вне подозрений. Высокоморальна. И главное, абсолютно кредитоспособна. В последнее время кризис заставил парикмахера стать чуть менее привередливым в выборе клиентов. Скандалы больше не наполняли атмосферу столицы, а может, журналисты обленились и свои бомбы готовили не так тщательно. Несчастные случаи подстраивать становилось все сложнее, а уж о полной достоверности говорить и вовсе не приходилось. Месяц назад жалкий докторишка, чья жена врезалась на машине в дерево на берегу канала, никак не хотел расплачиваться, заявлял, что не знает никакого Теда, в парикмахерскую зашел постричься и, наверное, пожаловался мастеру на проблемы, а потом сделал небольшое пожертвование ассоциации Eх-voto, но все это никак не связано с аварией, в которую, к несчастью, попала его жена… «Да, мистер Силва, жена оставила мне солидное наследство, но умоляю, уважайте мою скорбь».
Теду Силве пришлось обеспокоиться лично (чего он ужасно не любил, это могло его скомпрометировать) и объяснить коротышке-доктору закон серийности. Жестокая судьба часто наказывает одну и ту же семью несколько раз подряд. За первой аварией вторая, за второй – третья и так далее. Вы меня понимаете? Хотите вызвать полицию? И что вы им скажете?
