– Значит, так, Дима. Не будем делать глупостей. Ты же отлично знаешь, твое место здесь, рядом со мной. Иначе…
– Мне плевать, что иначе. – Клюев, тяжело дыша, повернулся и отправился в прихожую.
Она побежала за ним. Он одевался, и Инна хватала его за все, что под руку попадется: за полу куртки, за рукав, за край шарфа. Но все выскальзывало из ее рук.
– Я покажу фотографии, – лепетала она, – вот увидишь! Тебя посадят!
– Плевать, – рявкнул Дмитрий. – Пускай посадят. С тобой хуже, чем в любой тюрьме.
Она не выдержала и заплакала. Слезы бежали по тщательно накрашенным ресницам, оставляя черные дорожки на впалых щеках.
– Дима, я тебя умоляю! – она опустилась перед ним на колени. – Пожалуйста, не уходи!
Лицо его на мгновение разгладилось.
– Перестань, Инна, – он нагнулся, поднял ее и поставил на ноги. Она безвольно болталась у него в руках. Дмитрий отнес ее в комнату и посадил на диван. – Инна, пойми, я никогда не любил тебя. Я… я просто трус. Ты шантажировала меня, сначала в школе, теперь тут. Можешь посадить меня, этим ты не добьешься моей любви.
– Ты ее любишь? Эту девку смазливую?! Что в ней такого? Молодое тело, да? Дима, это пройдет! Она не вечно такой будет. Она не любит тебя так, как я, и никогда не полюбит! Никто, никто не полюбит!
Инне казалось, он должен понять. Она говорила горячо и страстно, вкладывая в слова всю душу, все силы. Ей почудилось, что он засомневался. Он должен послушаться ее, он всегда слушался! В конце концов, он же Дима Клюев, слабый, хоть и красивый мальчик, нуждающийся в сильной и умной женщине. Такой, как Инна…
Отец и мать с детства внушили ей, что она некрасива. Они считали, что лучше подготовить дочь к суровой правде жизни, нежели дать ей столкнуться с горьким разочарованием. Отец рассказывал ей про великих женщин, которые правили миром, но не были красавицами. Зато у них было другое: ум, сила характера, стойкость, хитрость. Инна слушала и впитывала. Ума ей было не занимать – училась она лучше всех в классе, была круглой отличницей. Дома у них была целая библиотека – Гюго, Ромен Роллан, Жюль Верн, Лондон. Инна запоем читала. В десять лет она перечитала всего Чехова, в двенадцать взялась за Бальзака. Одноклассники казались ей глупыми малышами, поэтому у Инны практически не было подруг. Она особо не переживала по этому поводу – дома ее лучшими друзьями были книги, а в выходные она с родителями ездила на велосипедах в парк или ходила в театр.
Так приятно и незаметно текла ее школьная жизнь, и наступил выпускной класс. Инна для себя давно решила стать филологом. Ехать в Москву и поступать в университет. У нее были все шансы – она шла на золотую медаль, имела награды в литературных олимпиадах, великолепно знала предмет. Готовиться Инна начала загодя, все лето корпела над книгами и учебниками. Дачи у ее родителей не было, да и не нужна она была в их маленьком городке, где до речки было пять минут медленным шагом. Инна утром собиралась и ехала на пляж на любимом велосипеде. Там она загорала, плавала и продолжала зубрить учебники. Домой возвращалась лишь к вечеру, обветренная, покрытая ровным загаром, имевшим красноватый оттенок на ее бледной от природы коже. Свои жидкие волосы она забирала в дульку на макушке, носила простую майку и такие же простые шорты. Ей было семнадцать, и она совсем не думала о том, как выглядит. Ведь ей же ясно сказали – не в красоте счастье.
Стоял чудесный августовский вечер. Инна, как всегда, катила с речки на велике. Уже въехав во двор, она в последнюю секунду увидела невесть откуда взявшуюся яму в асфальте. Утром ее здесь не было. Инна хотела объехать ее, но не успела. Колесо ухнуло вниз, велосипед накренился, и она полетела на асфальт. Удар был приличным. Результатом его стали ободранные локоть и коленка. Инна, морщась от боли, встала, хромая подошла к лежащему на тротуаре велику, подняла его и попробовала сесть и поехать. Не тут-то было. Что-то сломалось в велосипеде, и он не желал двигаться. Инна крутила его и так и сяк, периодически поглядывая на сильно кровящее колено, но у нее ничего не выходило. Вдобавок ко всему колесо заклинило, и ей пришлось тащить велосипед волоком до своего подъезда.
– Авария? – раздался позади нее приятный юношеский баритон.
Инна с удивлением обернулась. Рядом стоял высокий и красивый паренек с приятным открытым лицом, на котором выделялись изумительно яркие синие глаза. Что-то екнуло у нее внутри. Инна на мальчишек никогда не обращала внимание, выйти рано замуж, как ее одноклассницы, она не планировала, а потому вопрос взаимоотношения полов ее не волновал. Но в этом юноше было нечто особенное, что-то, что заставило Инну позабыть о боли в локте и коленке и неотрывно смотреть на незнакомца.
– Я смотрю, у вас ЧП? – вежливо повторил синеглазый.
Инну поразило, что он называл ее на «вы». А впрочем, самому ему было не больше пятнадцати, вчерашний пацан.
Она кивнула:
– Да, не заметила яму, упала. Теперь вот велосипед не едет.
– Это грузовик асфальт пробил полчаса назад, – объяснил парень. – Должны были огородить. – Он осторожно убрал Иннины руки с руля и взял у нее обездвиженный велосипед. – Сейчас попробуем исправить.
Она стояла и смотрела, как парень колдует над ее железным конем, тихонько вертит колесо, что-то трогает, что-то отвинчивает. Со стороны казалось, будто он играет на музыкальном инструменте – все движения его были точны, легки и невероятно красивы.
– Ну вот, – он поднял велосипед и прокатил его по асфальту. – Все в порядке. Можно ехать. – Он с сомнением поглядел на окровавленную Иннину коленку. – Хотя, наверное, ехать вы не сможете.
– Я живу вон там, – Инна указала рукой на свой подъезд. – Дойду. А тебе… вам спасибо. Я никогда не видела, чтобы так быстро и здорово все починили.
– Это я умею, – просто, но и без ложной скромности произнес паренек и протянул Инне крепкую загорелую ладонь: – Дмитрий.
– Инна. – Она пожала его руку своими тоненькими хрупкими пальчиками, и ее точно ток пробил.
– Хотите, я вам помогу дойти? Вы на каком этаже живете?
Инна жила на пятом этаже, а лифта в доме не было.
– Если можно, проводите, – сказала она, удивляясь тому, что происходило у нее внутри.
А внутри все дрожало и пело одновременно. Инна мельком взглянула в велосипедное зеркальце и увидела свое лицо: белесые брови, тонкие губы, узкие, не накрашенные глаза и слишком длинный для маленького лица птичий нос. Вдобавок ко всему на скуле алела царапина, полученная во время падения, о которой Инна даже не догадывалась. Ей стало тоскливо и горько. Почему так? Почему он стоит перед ней, такой красивый, стройный, с белозубой улыбкой, а она похожа на мокрую галку! Они не спеша поднялись в квартиру.
– Вам тоже требуется помощь, – сказал Дмитрий и, усадив Инну на табурет, умело и аккуратно промыл ранки и обильно смазал их зеленкой. Было больно, но эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, как восхитительно приятно было касание рук Димы.
