— Сабина! — возопила Брин, с ужасом глядя на меня.
Я была слишком шокирована, чтобы реагировать.
— Да откуда вы… — с трудом выдавила я, чувствуя, как щеки заливаются румянцем.
— По запаху, — усмехнулась Сабина, — не говоря уже про другие признаки. Он приятно пахнет, правда? А на вкус так же неплох?
Брин повернулась к нам спиной, тщетно пытаясь скрыть улыбку. Я услышала приглушенный смех.
— Сабина, прекрати немедленно!
— Я принимала душ! — воскликнула я, желая забиться в угол и там умереть.
— Это не помогло, — усмехнулась Сабина.
Я искоса посмотрела на Брин. Она изо всех сил старалась согнать с лица глупую улыбку.
— Да нет, Кэл, это не значит, что от тебя плохо пахнет, — сказала она, желая, видимо, ободрить меня. — Сабина права. Шей приятно пахнет. Ну, ты сама знаешь — как цветущий сад.
— Боже мой, — сказала я, пряча лицо в ладони.
— Калла, я ничего не смогу сделать с волосами, если ты будешь сидеть в такой позе, — сказала Сабина, хихикая.
Я распрямила плечи и сделала глубокий вдох.
— Ладно, — предложила Брин, — давай закончим стрижку. И не будем больше говорить о том, что случилось вчера.
— Вот спасибо, — ответила я, оскалившись на нее. Мне показалось, что Брин слишком уж расстроена своим собственным предложением.
— Калла, да мы пытаемся тебе сказать, что ты правильно поступила, — вступилась за нее Сабина, убирая волосы с моего лица. — Рен сделал ошибку. Если бы ты была ему так нужна, как он считал, он бы пришел сюда вместе с нами. Только так он мог надеяться отвоевать тебя.
Я посмотрела вниз, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь.
— Калла, — сказала Сабина, — не нужно винить себя за то, что случилось с Реном.
Я подняла глаза и увидела ее отражение в зеркале.
— Все знают, что ты пыталась о нем позаботиться. Но он сделал свой выбор. Нам всем пришлось выбирать, и он решил остаться.
Я посмотрела на нее и перевела взгляд на свое отражение. На меня смотрела девушка с красивыми светлыми волосами, изящно обрамлявшими лицо. Сзади и сбоку волнистые пряди ниспадали на плечи. Я не смогла удержаться и улыбнулась сама себе.
— Ты сделала из меня красавицу, — поблагодарила я Сабину.
— Я не прикладывала к этому особых усилий, — сказала Сабина, отложив ножницы и убирая с моих плеч остатки обрезанных волос. — Ты такая, какая есть.
Я открыла рот, но так ничего и не сказала. Вместо слов из горла вырвались тихие рыдания.
— Боже, Калла, только не хнычь. Ты же вожак стаи, — сказала Сабина сурово. Однако она тут же оборвала себя на полуслове, крепко пожала мне руку и вышла из комнаты. Брин, видя, что я продолжаю плакать, обняла меня за плечи. Через пару секунд она отошла и вернулась с носовым платком.
— Сабину как будто подменили, — сказала я. — Как это произошло. Я моту поклясться, что она была со мной чертовски мила. Насколько это может быть, учитывая ее характер.
— Да она на самом деле очень милая, — сказала Брин с грустной улыбкой. — Когда тебя с кем-нибудь запирают в одной камере на несколько дней, поневоле узнаешь о человеке многое. Сабина вовсе не такая, какой мы ее считали. Она просто очень сильно злилась. Ты понимаешь, ей приходилось делать такое… — Брин поежилась. — Словом, было на что злиться.
Она была права. Из всех молодых Воинов Сабине досталось больше всех. Однако она не плакала, в отличие от меня. Я высморкалась, посмотрела на Брин и еще раз всхлипнула напоследок.
— Ты, наверное, думаешь, я стала сентиментальной.
— Да нет, — возразила Брин. — Нам всем здорово досталось. Если бы я была на твоем месте, сделала бы то же самое.
— Спасибо, — сказала я. — Но я не понимаю, как ты можешь говорить об этом с такой уверенностью. Ты же даже не знаешь, что именно произошло.
— Знаю, — заверила меня Брин. — Коннор ввел нас в курс дела. Силас постоянно вмешивался в разговор, сообщая разные занудные подробности. Странный он, правда?
— Да уж, — согласилась я. — А что именно Коннор вам рассказал?
— Конечно, он не мог знать, что ты чувствовала, — объяснила Брин, — но я и без него могу себе представить. Он рассказал нам о том, кто такой Шей и чем он так важен.
— А он рассказал о том, что мы заключили союз? — спросила я, чувствуя, что мне трудно будет объяснить Воинам, своим друзьям, как можно иметь что-то общее с Ищейками.
Брин кивнула:
— Да, и мы решили, что они могут многому научить нас.
— Чему, например? — спросила я, поражаясь ее спокойствию.
Выбросив скомканный платок в корзину, я снова повернулась к подруге.
— Боевым искусствам, магии. Нашей настоящей истории, — сказала Брин и покачала головой. — До сих пор не могу поверить. Столько лжи.
— Да, я знаю.
— И столько магии. Мне бы хотелось, чтобы Ищейки помогли Анселю.
Брин пересекла комнату, остановилась возле окна и стала смотреть на океан. По поверхности катились бирюзовые волны, ярко сверкавшие в свете утреннего солнца.
— Я тоже на это надеюсь.
— С ним хорошо обращаются, — сказала Брин, проводя рукой по тонкой ткани, из которой были сделаны занавески. — Он не в камере, просто в маленькой спальне.
— Ты была у него? — спросила я, чувствуя себя виноватой в том, что я не удосужилась узнать, как дела у брата. Почему мне не пришло в голову его навестить?
— Мы с Мэйсоном по очереди сидели с ним, — сказала Брин. Она повернулась ко мне, и я увидела тень на ее лице. — Но он не хочет говорить со мной. Мэйсон сказал, что у него тоже не получилось привлечь его внимание.
— И у Мэйсона?
Брин кивнула.
— Может быть, требуется время, — предположила я, чувствуя в желудке боль, ставшую за последние дни привычной.
— Может, — сказала Брин, ежась. — Калла, я боюсь, мы его потеряем.
— Клянусь, я не позволю Ищейкам обидеть его, — сказала я и зарычала.
— Нет, — сказала Брин, потирая озябшие руки. — Этого я не боюсь.
Боль в животе усилилась, превратившись в нестерпимую резь.
— Его невозможно узнать, — сказала Брин едва слышно, — он полностью ушел в себя. Мне кажется, он не хочет жить. Все время царапает руки. Они все в крови.
— Мы поможем ему, — сказала я, с трудом сдерживая слезы. — Мы придумаем, как облегчить его страдания.
Брин вытерла слезы, катившиеся по щекам, и кивнула.
— Давай сходим к нему прямо сейчас? — предложила она. — Мне как раз пора сменить Мэйсона. Он так долго не ел, пока сидел в камере, что бегает в столовую каждые два часа.
