Я опустила голову и даже не пыталась отогнать ужасное видение — искаженное страданием лицо Брин, исчезающее в чреве призрака. У Эдны подкосились ноги. Коннор обхватил ее за талию и не дал упасть.
— Они задавали какие-то вопросы? — спросил Монро. — Что им было нужно?
— Они хотели знать, где Калла, — сказал Ансель. — И еще они спрашивали о Наследнике. Я не понимал, что они имеют в виду.
— Они говорили о Шее, — объяснила я. — Шей и есть Наследник.
Ансель мрачно усмехнулся.
— Теперь я это знаю. Знаю, что они хотят убить его. После допросов кое-что удалось понять.
— А что случилось с Ренье? — спросил Монро. Он, не отрываясь, смотрел на свои крепко сжатые кулаки, лежавшие на столе.
— Однажды они вывели нас из камер и привели в большой зал. В тюрьме вся обстановка новая, как будто ее только что построили. Но этот зал — исключение. Это древнее, полутемное помещение. Мне показалось, что из тюрьмы нас перевели в подвал какого-то замка. И там собрались все.
— Все? — спросила я. — Кто именно?
— Все Воины. Более ста волков и Хранители с призраками. Посреди зала есть возвышение, сложенное из камней. Похоже на сцену или… алтарь.
Алтарь, вот оно что. Нет. Нет, только не Рен.
— На алтарь поместили Ренье? — спросил Монро дрожащим голосом. Я удивилась тому, что Командир, похоже, напуган не меньше, чем я.
— Нет. Он стоял за алтарем с Эмилем и моим отцом, — сказал Ансель и мрачно посмотрел на меня. — На алтаре была моя мать.
Я вскочила на ноги, хотя мускулы едва слушались.
— Что?!
Ансель снова улыбнулся своей странной, отсутствующей улыбкой.
— Удивлена?
— Да как ты можешь об этом спрашивать? — завизжала я. — Мама здесь абсолютно ни при чем.
— Она — вожак стаи и жена вожака, — сказал Ансель. Он говорил так спокойно, что тон его был едва ли не страшнее ужасного смысла сказанных им слов. — Она должна была научить тебя знать свое место.
Мое место. То, что я ненавидела в жизни больше всего. Нежелание смириться со своим местом было одной из причин побега. Необходимость покориться судьбе была так же нестерпима для меня, как угроза потерять Шея.
— Она не справилась с задачей, — прошептал Ансель. — Так сказала Люмина. Она нарушила свой долг.
Я упала на скамью. Шей заключил меня в объятия. Сопротивляться или даже просто пошевелиться не было сил.
— Что они с ней сделали?
— Эмиль убил ее, а отец стоял и смотрел на казнь.
Я почувствовала, что не только мои мышцы, но и кости превращаются в желе и отказываются держать меня. Если бы не Шей, я упала бы на пол.
Монро посмотрел на Эдну. Девушка была бледна как полотно.
— Они убили твою маму? — спросила она шепотом.
Коннор прижал ее к себе и стал что-то нашептывать в ухо. По щекам Эдны покатились слезы, но больше она ничего не сказала.
— Они сказали, это наказание им обоим, как вожакам. Она умерла, потому что ты осмелилась бежать. Отец потерял пару.
Я не смогла сдержаться и зарыдала. Глаза горели, словно кто-то плеснул мне в лицо кислоты. Из-за слез я едва видела лицо брата.
Мать. Они убили ее, и я в этом виновата. Что же я за чудовище?
— Но вожака Найтшейдов оставили в живых? — спросил Силас. Он, как всегда, делал заметки в блокноте. Мне захотелось вырвать ему пальцы. Один за другим, медленно.
— Нет больше вожака Найтшейдов, — сказал Ансель.
— В каком смысле? — спросил Шей, прижимая меня к себе еще теснее. Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Язык тоже не слушался.
— В этом заключалось наказание для всех, — сказал Ансель. — Хранители расформировали стаю. Теперь Эмиль — единственный вожак. Ему в подчинение отдали всех. Эфрон и Люмина сказали нам, что таков новый порядок. Бэйны проявили лояльность, и отныне Найтшейды будут им подчиняться, пока, в свою очередь, не докажут свою верность.
— Но как они должны это сделать? — спросил Итан.
— Они должны привести назад Шея, — сказал Ансель, указывая на нас рукой. — Таков приказ. Воины должны искать его и вернуть в Вейл. Тот, кому удастся это сделать, получит награду. Если повезет кому-то из Найтшейдов, волк, поймавший Шея, станет вожаком и получит право собрать новую стаю.
— Но это же невозможно, — сказала я. — Вожака нельзя выдвинуть, это право переходит по наследству. Пока отец жив, он, и только он может быть вожаком Найтшейдов. Не важно, признают это Хранители или нет.
— Ты это им скажи, — произнес Ансель, злобно глядя на меня.
— Это может быть нам на руку, — пробормотал Итан. Коннор взглянул на него и кивнул в знак согласия.
— Каким образом? — спросила я. — Как это может нам помочь? На нас объявлена охота.
— Может… — начал Коннор, но Монро прервал его.
— Подожди, — потребовал он и снова обратился к Анселю. — Так что же случилось с Ренье Ларошем?
Ансель вздохнул глубоко и протяжно.
— Они сказали, что он предатель, такой же, как Калла. Его поставили на колени перед алтарем.
— Они убили его? — услышала я свой шепот, глухой и сдавленный.
Ансель покачал головой, и я почувствовала, как что-то внутри меня, нечто такое, что, казалось, умерло навсегда, возвращается к жизни.
— Что они с ним сделали? — спросил Монро, и я обратила внимание, что он слегка разжал побелевшие от напряжения кулаки.
— Они сказали, что Рен стал предателем по вине Каллы. Что женщинам доверять нельзя. Они рождаются, чтобы соблазнять и предавать. Что Калла обвела Рена вокруг пальца. Что он напрасно верил в то, что она его любит. Что ему не следовало ее спасать.
Он напрасно верил в то, что я люблю его. Я полюбила другого, но Рен остался частью моего существа. У нас было нечто общее. То, чему нет даже имени. Может быть, это тоже любовь? Чувство вины пронзило душу миллионом иголок. Я заставила себя выпрямить спину и освободилась из объятий Шея. Силас кивнул:
— О да. Грехопадение. Красивый штрих.
— Силас, клянусь, я сломаю тебе челюсть, если ты еще раз откроешь рот, — пообещал Коннор, крепче обнимая Эдну за плечи.
— Нет ничего плохого в том, чтобы попытаться понять точку зрения оппонента, — сказал Силас высокомерно. — Если мы не будем их изучать, мы не сможем предсказать, каким будет следующий ход.
— Оставь его, Коннор, — потребовал Монро. — Силас, сейчас неподходящий момент.
Силас что-то проворчал, а Коннор продолжал сверлить его полным ненависти взглядом.
— На него наслали призрака, — продолжал Ансель, морщась как будто от боли. — Он находился внутри очень долго. Когда наказание окончилось, я с удивлением увидел, что он все еще жив. Ему сказали, что он сам может выбрать свою дальнейшую судьбу.
