Кто же может отринуть веру в небесную премудрость и поклонение ей? Разве не ясней, чем день, что мы ощущаем в себе нестираемые следы нашего величия, и разве не столь же очевидно, что мы всякий час испытываем на себе действие нашего плачевного удела?
О чем же этот хаос и это чудовищное смятение кричат нам так громко, что противиться им невозможно, как не о том, что природа наша поистине двойственна?
209 (599). Разница между И. X. и Магометом.
Магомет не предсказан, И. X. предсказан.
Магомет убивал, И. X. давал убивать своих.
Магомет запрещал читать, апостолы приказывали читать.
Все это столь разнится, что если Магомет избрал путь земного торжества, то И. X. избрал путь земной гибели; так что не следует говорить, что поскольку Магомет добился земного торжества, И. X. вполне мог его добиться; лучше сказать, что поскольку Магомет добился земного торжества, И. X. должен был погибнуть.
210 (451). Все люди по природе своей ненавидят друг друга. Они как могли использовали свои страсти, чтобы заставить их служить общественному благу. Но это только притворство и подделка под милосердие, в глубине нет ничего, кроме ненависти.
211 (453). На страстях людских основаны и из них извлечены замечательные законы для государства, морали и правосудия.
Но в глубине эта мерзкая суть человеческая, это figmentum malum
[54] только прикрыто. Оно никуда не делось.
212 (528). И. X. – тот Бог, к которому приближаются без гордыни и перед кем уничижаются без отчаяния.
213 (551). Dignior plagis quam osculis non timeo quia amo
[55].
214 (491). Свидетельством истинной религии должно быть требование любви к своему Богу. Это вполне справедливо, а между тем ни одна этого не повелевает; наша это сделала.
Она также должна постичь похоть и бессилие человеческие; наша это сделала.
Она должна указать и лекарства, одно из них – молитва. Ни одна другая религия не просит у Бога любви к Нему и послушания Ему.
215 (433). При взгляде на природу человеческую становится ясно, что религия истинна в том случае, если познала нашу природу. Она должна постичь наше величие и наше ничтожество и причины того и другого. Какая религия это постигла, кроме христианской?
216 (493). Истинная религия указывает нам наш долг, наши слабости, гордыню и похоть, и лекарства – смирение, умерщвление плоти.
217 (650). Есть иносказания ясные и убедительные, но бывают и другие, которые кажутся притянутыми за уши; они могут что-то доказать только тем, кто уже и так убежден. Такие иносказания похожи на апокалиптические.
Разница в том, что у них нет столь неоспоримых; так что нет ничего более несправедливого, чем утверждать, как они, что их доказательства имеют под собой не меньше оснований, чем некоторые из наших. Ведь у них нет столь убедительных, как иные из наших.
Игра неравная. Нельзя равнять и смешивать такие вещи, потому что хотя они, с одной стороны, и кажутся похожими, они столь различны с другой. Только божественная ясность заставляет благоговеть и перед темнотами.
(Это как раз те, кто изъясняется между собой на некоем темном языке; те, кто его не понимает, уловят только нелепицу.)
218 (598). Я хочу, чтобы о Магомете судили не по тому, что есть темного в его словах и чему можно приписать некий таинственный смысл, а по тому, что у него ясно, – его рай и прочее. Вот где он смешон. Принимать его темноты за таинственность неверно, потому что ясность его смешна. Не так с Писанием. Пусть там есть места столь же странные и непонятные, как у Магомета, но зато там есть и поразительная ясность, и прямые, исполнившиеся пророчества. Игра тут неравная. Не следует равнять и путать между собой вещи, схожие лишь темнотой, но не ясностью, из-за которой можно благоговеть и перед темнотами.
219 (251). Другие религии, наподобие языческих, больше доступны простонародью, ибо они касаются вещей внешних, но не годятся для людей ученых. Чисто умственная религия больше подходила бы ученым, но не годилась бы для народа. Только христианская религия подходит всем, ибо в ней соединены внешнее и внутреннее. Она возвышает простых людей до внутреннего и склоняет гордецов до внешнего; она не была бы совершенна без обоих, ибо простые люди должны понимать дух буквы, а ученые – склоняться духом перед буквой.
220 (468). Никакая другая религия не призывает людей ненавидеть себя, никакая другая религия не может поэтому нравиться тем, кто себя ненавидит и ищет существо, поистине достойное любви. И если они никогда прежде не слышали о религии уничиженного Бога, то бросятся к ней в объятья.
XVII. Сделать религию привлекательной
221 (774). И. X. для всех. Моисей для одного народа.
Иудеи благословенны в Аврааме. Я благословлю благословляющих тебя, но благословятся в тебе все племена земные.
Parum est ut
[56], и т. д. Исаия. Lumen ad revelationem gentium
[57].
Non fecit taliter omni nationi
[58], сказал Давид о Завете. Но говоря об И. X., нужно сказать: fecit taliter omni nationi, parum est ut
[59], и т. д. Исаия.
Лишь И. X. – для всех; даже Церковь приносит жертву только за верных. И. X. принес крестную жертву за всех.
222 (747). Иудеи по плоти и язычники живут в скорби, и христиане тоже. Для язычников нет Искупителя, потому что они Его и не ждут. Нет Искупителя для иудеев, потому что они Его ждут напрасно. Искупитель есть только для христиан.
Смотри раздел о Беспрерывности.
XVIII. Основания
223 (570). Нужно поместить в главу об Основаниях то, что в главе об иносказательности касается причины иносказаний. Почему предсказано первое пришествие И. X.? Почему оно предсказано в столь темных выражениях?
224 (816). Неверующие – люди самые легковерные, они верят в чудеса Веспасиана и не верят в чудеса Моисеевы.
225 (789). Как И. X. оставался неузнанным среди людей, так остается неузнанной истина среди расхожих мнений, ничем от них по виду не отличаясь. Так и Евхаристия рядом с обыкновенным хлебом.
