Мы не можем просто смотреть на адвоката в мантии и квадратной шапочке и не составить себе при этом благоприятного мнения о его познаниях.
Воображение всем владеет; оно создает красоту, праведность и счастье, к чему стремится мир.
Я бы очень хотел взглянуть на итальянскую книжку, которую знаю только по названию – но оно одно стоит многих книг: Dell’ opinione regina del mondo
[16]. Я подписываюсь под ней, не читая, – разве только в ней есть что-то дурное.
Таковы вкратце деяния этой лживой способности, которая дана нам словно специально для того, чтобы неизбежно вводить нас в заблуждение. Но у нас есть для того и другие причины.
Не только давние впечатления могут обманывать нас, очарование новизны обладает такой же властью. Отсюда раздор в наших душах; мы упрекаем себя либо за то, что следуем ложным впечатлениям детства, либо за то, что отчаянно гонимся за новыми. Кто придерживается золотой середины – пусть явится и докажет это. Нет такого самого очевидного правила, которое нельзя было бы представлять изначально ложным следствием либо обучения, либо нашего восприятия.
Одни говорят: поскольку вы с детства полагали, что сундук пуст, раз вы в нем ничего не видите, вы поверили в возможность пустоты. Это обман ваших чувств, подкрепленный привычкой, и надо, чтобы учение его исправило. А другие утверждают: поскольку вам сказали в школе, что пустоты не существует, то ваш здравый смысл, судивший так верно до этих ложных сведений, оказался подпорчен, и надо исправить его, вернувшись к изначальным природным понятиям. Так кто же обманщик? Чувства или знания?
Есть у нас и еще один источник заблуждений: болезни. Они искажают суждение и восприятие. И если серьезные болезни значительно их меняют, то я думаю, что и легкие недомогания делают свое, соразмерное им, дело.
Наконец, наша выгода – чудесное орудие для бескровного самоослепления. Даже честнейшему человеку на свете не дано быть судьей в своем собственном деле. Я знаю людей, которые, чтобы не впасть в потворство своим интересам, совершали величайшую несправедливость в противоположном смысле. Верным средством проиграть самое справедливое дело было прибегнуть к ходатайству их ближайших родственников. Справедливость и истина обитают в таких крошечных точках, которые наши слишком грубые инструменты не могут точно определять. И если они их и находят, то размазывают эти точки так, что оказываются ближе ко лжи, чем к истине.
(Значит, человек так счастливо устроен, что не имеет ни одного надежного способа пребывать в истине, зато множество отличных способов пребывать во лжи. Теперь посмотрим, сколько же их.
Но самая удивительная причина его заблуждений – война между чувствами и разумом.)
45 (83). Человек – не более чем существо, по природе своей исполненное заблуждений, без благодати не устранимых. Ничто не указывает ему истину. Все его обманывает. Эти два источника истины, разум и чувства, не только ненадежны сами по себе, но еще и обманывают друг друга; чувства обманывают разум ложной видимостью. И за такое плутовство ум платит чувствам тем же, вознаграждая себя. Страсти бередят чувства, сбивают их с пути. Они всласть лгут и обманываются сами.
Но кроме заблуждений, проистекающих из всяких случайностей и несогласия между разнородными способностями…
(Тут надо начать главу о лживых свойствах.)
46 (163). Суета.
Истоки и последствия любви. Клеопатра.
47 (172). Мы никогда не задерживаемся в настоящем. Мы вспоминаем прошлое; мы предвкушаем будущее, словно хотим поторопить его слишком медленный шаг, или вспоминаем прошлое, чтобы остановить его мимолетность. Мы так неосмотрительны, что блуждаем по недоступным нам временам и вовсе не думаем о том единственном времени, которое нам принадлежит; так легкомысленны, что мечтаем только о воображаемых временах и без рассуждений бежим от единственного существующего в действительности. Это потому, что настоящее обычно нас ранит. Мы его прячем с глаз долой, потому что оно нас удручает, а если оно нам приятно, то жалеем, что оно ускользает. Мы пытаемся удержать его в будущем и предполагаем распоряжаться такими вещами, которые отнюдь не в нашей власти, в том времени, до которого мы вовсе не обязательно доживем.
Пусть каждый разберется в своих мыслях. Он увидит, что все они заняты прошлым или будущим. Мы почти не думаем о настоящем, а если и думаем, то лишь для того, чтобы в нем научиться получше управлять будущим. Настоящее не бывает никогда нашей целью.
Прошлое и настоящее для нас средства; только будущее – наша цель. И таким образом, мы вообще не живем, но лишь собираемся жить, и постоянно надеемся на счастье, но никогда не добиваемся его, и это неизбежно.
48 (366). Дух этого царственного судии мира не настолько свободен, чтобы не зависеть от малейшего шороха рядом. Чтобы спутать его мысли, не надо пушечного выстрела. Достаточно скрипа флюгера или лебедки. Не удивляйтесь, если он сейчас плохо рассуждает: муха жужжит у него над ухом. Этого довольно, чтобы он стал не способен дать добрый совет. Если вы хотите, чтобы он смог отыскать истину, прогоните это создание, которое сковывает его рассудок и смущает могучий разум, правящий городами и царствами.
Хорошо же это божество. О ridicolosissime heroe!
[17]
49 (132). Мне кажется, Цезарь был слишком стар, чтобы развлекаться завоеванием мира. Эта забава была хороша для Августа и Александра. То были молодые люди, которых трудно удержать, но Цезарь был зрелее.
50 (305). Швейцарцы обижаются, если их принимают за дворян, и доказывают свое простонародное происхождение, чтобы их сочли достойными высоких постов.
51 (293). Почему вы убиваете меня, когда за вами преимущество? Я безоружен. – Как, разве вы не живете на другом берегу? Друг мой, если б вы жили на этом берегу, я был бы душегуб, и убивать вас таким способом было бы несправедливо. Но коль скоро вы живете на другом берегу, я храбрец, и это справедливо.
52 (388). Здравый смысл.
Они вынуждены говорить: вы поступаете нечестно, мы не дремлем, и т. д. Какое удовольствие для меня видеть этот надменный разум униженным и молящим. Это не речи мужа, оружием и силой защищающего свое право от посягательств. Он не тешится разговорами о честности, а карает подлость силой.
III. Ничтожество
53 (429). Человек низок настолько, что покоряется животным, поклоняется им.
54 (112). Непостоянство.
Вещи имеют различные свойства, а душа – различные наклонности; нет ничего простого в том, что предстает душе, и душа никогда и ни в чем не предстает простой. Здесь причина того, что люди и плачут, и смеются над одним и тем же.
55 (111). Непостоянство.
К человеку прикасаешься словно к органу. Человек и есть орган, только странный, изменчивый, непостоянный. (Те, кто умеет играть только на обыкновенных органах) с этими не справятся. Нужно знать, где у них клавиши.
