9 (291). В письме можно поговорить о несправедливости.
Нелепый закон, по которому старшие получают все. Друг мой, вы родились по эту сторону горы, следовательно, то, что все имение отошло к вашему старшему брату, справедливо.
Почему вы меня убиваете?
10 (167). Все это от ужасов человеческой жизни. Взглянув на них, люди ударились в развлечения.
11 (246). Порядок. После письма о необходимости поисков Бога написать письмо об удалении препятствий – рассуждение о Машине, о подготовке Машины, о поисках разумом.
12 (187). Порядок.
Люди презирают религию. Они испытывают ненависть и страх при мысли, что она может оказаться истинной. Дабы излечить от этого, надо начать с доказательства того, что религия вовсе не противоречит разуму. Заслуживает почтения, внушить его.
Потом представить ее привлекательной, пробудить у добрых людей желание, чтобы она оказалась истинной, а затем доказать, что она истинна.
Заслуживает почтения, потому что хорошо знает человека.
Привлекательна, потому что обещает истинное благо.
II. Суета
13 (133). Два похожих лица; по отдельности в каждом из них нет ничего особенно смешного, но вместе они вызывают смех своим сходством.
14 (338). Однако же истинные христиане все-таки покоряются страстям не из уважения к ним, а повинуясь установлениям Господа, в наказание людям поработившего их страстям. Omnis creatura subjecta est vanitati, liberabitur
[12], потому и святой Фома объясняет то место из святого Иакова о предпочтении, оказываемом богатым, так, что если они его делают не сообразуясь с волей Господа, то нарушают установления религии.
15 (410). Персей, царь македонский. Эмилий Павел.
Персея упрекали за то, что он не наложил на себя руки.
16 (161). Суета.
Столь очевидная вещь, как мирская суета, так малоизвестна, что если сказать: искать славы и власти глупо, – это покажется странно и удивительно. Вот что меня поражает.
17 (112). Непостоянство и Прихоти.
Жить только своим трудом и царствовать над могущественнейшей страной в мире – вещи весьма далекие друг от друга. Они соединяются в особе турецкого султана.
18 (955). Кончик капюшона воздвигает на борьбу 25 000 монахов
[13].
19 (318). У него четыре лакея.
20 (292). Он живет на другом берегу.
21 (381). Слишком юные не умеют рассуждать здраво, слишком старые – тоже.
Думаешь ли о каком-то предмете слишком мало или слишком много – одинаково себя морочишь.
Если судишь о своем труде сразу же после его окончания, то еще не можешь от него отделиться, если слишком долго спустя, то уже не можешь в него войти.
Так и картины, если смотреть на них со слишком близкого или слишком далекого расстояния. И лишь единственная маленькая точка и есть нужное место.
Все другие слишком близко, слишком далеко, слишком высоко или слишком низко. В искусстве живописи эта точка определяется перспективой, но кто ее определит для истины и морали?
22 (367). Могущество мух: они выигрывают сражения, отвлекают наши умы, грызут наши тела.
23 (67). Тщета наук.
В минуты скорби знание вещей внешних не сможет меня утешить в незнании морали, но знание нравов всегда утешит меня в невежестве относительно наук о внешнем мире.
24 (127). Удел человеческий.
Переменчивость, скука, тревога.
25 (308). Привычка видеть королей окруженными стражей, трубачами, сановниками и всем прочим, что внушает машине почтение и страх, приводит к тому, что и в тех нечастых случаях, когда короли оказываются одни, без сопровождения, их лица вызывают почтение и страх у подданных. Это потому, что люди не отделяют мысленно их особы от свиты, вместе с которой их обычно видят. И те, кто не знают, что причиной тому привычка, полагают, что причина в каких-то природных свойствах. Отсюда эти выражения: печать божественности лежит на его челе, и т. д.
26 (330). Могущество царей основано на рассудительности и на глупости народов, причем на глупости много больше. Самая великая и важная вещь в мире имеет своим основанием неразумие. И основание это поразительно надежно: ведь тут нет ничего кроме того, что народ неразумен. А то, что основано на здравом рассуждении, основано на песке – например, уважение к мудрости.
27 (354). Человеческая природа не знает движения по прямой; у нее свои приливы и отливы.
Лихорадка бросает в жар и в озноб. И озноб так же свидетельствует о силе горячки, как и сам жар.
То же самое с изобретениями человеческого ума из века в век, и то же самое вообще с благом и злом мира.
Plerumque gratae princibus vices
[14].
28 (436). Неразумие.
Люди заняты одним только добыванием благ; но у них нет ни умения доказать, что они владеют этим благом по праву, ибо ими движут лишь прихоти человеческие, ни сил это благо удержать.
То же и со знанием. Болезнь его отнимает.
Мы не способны ни на истину, ни на добро.
29 (156). Ferox gens nullam esse vitam sine armis rati
[15].
Одни предпочитают смерть миру, другие предпочитают смерть войне.
Любую идею можно предпочесть жизни, любовь к которой кажется столь сильной и естественной.
30 (320). Вести корабль выбирают не того из мореплавателей, кто среди них самый знатный.
31 (149). Люди не заботятся об уважении к себе в тех городах, где они проездом. Но стоит им там немного задержаться, как они начинают об этом заботиться. Задержаться на сколько? На время, соразмерное отпущенной нам краткой, пустой жизни.
32 (374). Суета.
Долг уважения означает: поступитесь своими удобствами.
33 (374). Что меня изумляет больше всего – это то, что никто не изумляется собственному неразумию. Люди всерьез что-то предпринимают, и каждый следует своему уделу не потому, что это и вправду хорошо, не потому, что так уж заведено, а словно бы каждый твердо знал, в чем состоят разум и справедливость. Люди обманываются на каждом шагу и с удивительным смирением винят в том собственные ошибки, а не то знание, обладанием которым они неизменно гордятся. Но хорошо, что в мире, к вящей славе пирронизма, столько непирронистов: это доказывает, что человек способен на самые невероятные заблуждения, коль скоро он может полагать своим непременным природным свойством не слепоту, а, напротив, мудрость.
