Николь рыдала, повиснув на шее отца. По лицу старого воина текли слезы радости. Он протянул руку навстречу подбежавшему Филиппу и привлек его в Круг.
Филипп тронул любимую за плечо, и его будто ударило током. Ахнув, он перевел взгляд на округлившийся живот Николь.
«Да она же беременна!»
Голова пошла кругом.
«Как?.. Когда?.. Что за чудеса... — И вдруг Филипп с убийственной ясностью понял: — Ребенок не мой...»
— А эта четверка откуда взялась? — спросил Томми, чуть отдышавшись.
— По-моему, они шли за нами, — сказал Филипп.
Саша обвела взглядом поле битвы, опасливо дотронулась до ближайшего голема и тут же отдернула руку.
— Им нужен был ты, не Николь, — пояснила она. — Похоже, это те же големы, что охотились за Амандой.
— Вряд ли, — возразил Томми. — Аманда-то в Лондоне.
— Подумай хорошенько, — тихо сказал Филипп. — Ауру Аманды мы скрыли. Вот они и переключились на того, кто носит в себе частичку ее души. Вы связаны узами, а значит, живете друг в друге. Когда мы разделились, големы, очевидно, почуяли в тебе Аманду и пустились в погоню.
Томми поежился.
— По-вашему, мы их всех укокошили?
Саша покачала головой.
— Жеро говорил, что за Холли охотилось четверо. Эта четверка, — показала она, — выслеживала Аманду. Логично предположить, что и за Николь их отправилось четверо. Однако мы видели только троих.
— Четвертого убил я, — тихо сказал Илай. — В замке.
Саша повернулась к сыну.
— Спасибо, что вытащил ее оттуда.
— Плевал я и на вас, и на ваши спасибо! — процедил Илай, — Попадись вы мне в руки, я бы вас всех прикончил.
— Пообрывать ему ручонки, и дело с концом — пробормотал Томми.
Судя по выражению лица, Филипп был «за» и только уважение к чувствам матери мешало ему высказать, что он думает по этому поводу.
Саша перевела взгляд на сына — в глазах его пылала злоба. Илай медленно поднялся, косясь на Ричарда, который следил за каждым его движением.
— Рогатый Бог вас в порошок сотрет, всех до единого, — прошипел он.
— Илай! Не для того я тебя растила, чтобы ты стал слугой зла.
— Да? Когда ты меня растила? Насколько я помню, ты сделала ноги и предоставила сие занятие отцу. А теперь явилась не запылилась, да еще смеешь меня осуждать! Если уж кто и заслуживает осуждения, так это ты. Ты не задумываясь бросила своих детей, а теперь корчишь из себя святую невинность и удивляешься, что мы пошли в отца? Чего ж тут удивительного? Он остался с нами, дал мне первые уроки магии, научил меня водить машину, втолковал мне, как обращаться с женщинами. Ты же знала, что он за человек, вот и любуйся на результат!
Красный как рак, Илай с криком занес руку, будто собираясь ударить мать. Краем глаза Саша заметила, что Ричард вытягивает еще один нож, и вдруг свалившийся невесть откуда демон сбил Илая с ног.
Черный, с блестящим панцирем и шестью конечностями, он был похож на гигантского таракана. Чудовище шустро вскочило, развернулось и нацелило клыки на горло Илая. Однако колдун не растерялся и двинул кулаком по рогатой башке. Противник, скуля, засеменил прочь.
Илай встал на ноги.
— Прощайся с жизнью, — прошипел чей-то голос.
Саша обернулась и увидела целившуюся из лука нимфу.
— Нет! — крикнула она и, бросившись к сыну, толкнула его в сторону. И, уже падая вместе с Илаем, почувствовала, как вонзается в спину стрела, впиваясь все глубже и глубже — туда, где билось сердце. В глаза ударил ослепительный свет, в ушах зашумело, засвистело...
Мать и сын рухнули на землю, оказавшуюся почему-то очень ровной, каменной и выстланной соломой.
— Добро пожаловать, — вкрадчиво промурлыкал женский голос.
Саша подняла голову, чем несказанно удивила саму себя, — и зашлась истерическим смехом.
— Кто это? — Голос Илая сочился страхом.
Над ними стояла величественная красавица в расшитых серебром черных одеждах. Голову женщины венчала серебряная диадема с черной вуалью.
Незнакомка изогнула губы.
— Я Изабо из рода Каор. Добро пожаловать в мой дом.
— Куда они подевались? — крикнула Николь.
Еще мгновение назад Саша с Илаем были здесь. А потом упали, что-то гулко громыхнуло, и вот — ни того, ни другой.
Демон в облике нимфы зашатался и с булькающим хрипом осел на землю. В груди у него торчал нож. Томми свернул шею тараканообразной твари и теперь медленно поднимался на ноги. Мощась от отвращения, он вытер лицо, забрызганное лиловой кровью, и ответил:
— Не знаю. Похоже, это как-то связано с обрядом, который устроили мы с Амандой.
— Объяснись, — потребовал Филипп.
— Мы немножко поворожили, чтоб остаться живыми-здоровыми и никогда не разлучаться. А когда закончили, почувствовали мощный всплеск силы. То же самое я ощутил сейчас, за миг до их исчезновения.
У Николь закружилась голова.
— Может, Пабло сумеет отыскать их след, — выдавила она, сглотнув подкативший к горлу комок — А где он, кстати? И остальные?
Филипп с Томми украдкой переглянулись. «Решают, какую часть правды мне рассказать», — поняла она.
— В Европе, — осторожно ответил ей отец.
Николь подняла голову и вдруг увидела его новыми глазами.
— Ты же говорил, что покончил с войной, что все твои боевые умения забыты! Ты всегда скрывал от нас свое прошлое. А мама и знать не хотела.
Взгляд отца был красноречивее любых слов. Николь явственно ощутила боль, которую он носил в себе все эти годы.
— Мама морщилась при виде твоих шрамов всегда затыкала тебе рот. Излей ты душу, может, оправился бы. Но она и слышать ничего не хотела. И тогда ты превратился в тихого, незаметного человечка, простака и скромнягу. Отец, правда все-таки выплыла наружу: ты...
— Ш-ш-ш. Не надо, милая. Ты в безопасности, а все остальное неважно — Нежность, светившаяся в глазах Ричарда, сменялась мрачной решимостью. — А теперь надо отыскать твою сестру.
Поддерживаемая с одной стороны Ричардом, а с другой Филиппом, Николь кое-как поднялась на ноги.
— Мои мужчины, — слабо пошутила она, и оба с готовностью рассмеялись.
Ребенок беспокойно ворочался. Николь поморщилась.
«Вздремнуть бы...» — подумала она с тоской.
