– Ладно. Допустим. Примем к сведению. А насчет Кульчицкого этот Маврикий ничего не сказал?
– Кульчицкого? – задумались подполковники. – Маврикий? – занедужили они же.
– Ну да, Кульчицкого, – подтвердил генерал. – Ведь насколько я понял, этот субъект ничем таким духовным не заразился. Продолжает плейбоить в свое удовольствие… Этот газ у вас что, как дрессированная собака, своих не трогает?
– Никак нет, товарищ генерал! – запротестовали подполковники. – Трогает!.. Это только с виду кажется, что он, ну то есть Кульчицкий, не заразился. А на самом деле – еще как заразился! Был себе нормальным атеистом: свечки в церкви по праздникам ставил да яйца крашенные в Пасху жрал. А сделался (правда, не сразу, исподволь) верующим католиком православного толка. Мимо церкви или часовни просто так не пройдет, обязательно на кресты перекреститься, внутрь залезет, уйму свечек поназажигает, Богоматери помолиться. Да не абы как помолиться – для проформы, а с расстановкой: со слезой, с раскаянием, с умилением…
– Ишь ты! – покачал головой Копысов. – С умилением, говорите… Ладно, – решил генерал, вдруг резко вставая и отнюдь не препятствуя подчиненным последовать его примеру. – Считайте, что Центру вы уже доложили. Я лично займусь этой ненормальной аномалией. С Кульчицкого, Таблоида, протоиерея и разуверившихся в неверии атеистов глаз не спускать. Все их перемещения, разговоры, контакты должны оперативно доставляться мне на стол…
Подполковники заведённо кивали в ответ, приговаривая «есть», бормоча «так точно» и облегченно переглядываясь. Если б собирался отстранить, то не грузил бы невыполнимыми заданиями, а дал бы чего-нибудь полегче и помешал бы исполнить, чтоб всем стало ясно, какие они неумехи и разъездяи.
– Да, кстати, на каких условиях согласился Кульчицкий продать свою коллекцию, налом или безналом?
– Ни на каких, товарищ генерал. Обещал подумать. Судя по тону, думать он собирается долго…
– Не исключено, что и тон и суть высказывания были адресованы возможным подслушивателям, а жестами он дал понять совершенно обратное, – рассудительно заметил Копысов. – Не тот это фрукт, чтобы кочевряжиться в виду таких деньжищ…
– Визуальное наблюдение ничего такого не показало, товарищ генерал.
– Видеозапись с таймером имеется?
– Никак нет. Не было физической возможности, товарищ генерал.
– Вот видите, у вас не было, а у них была. К примеру, ногой на ногу под столом надавить, дескать, не будь дураком, уважаемый Таблоид, не принимай мой треп за чистую монету. Могло такое быть? Могло. А раз могло, исходить надо из худшего. Это же азы, товарищи офицеры!
Уличенные в незнании азов подполковники устыдились до корней волос, а то и глубже. Копысов меж тем вернулся в кресло и бодро приступил к заключительному вопросу.
– Теперь, товарищи, о первоочередном этапе операции, выделенном Центром в самостоятельный эпизод под кодовым названием «Высокий Гость». Сколько народу собираетесь задействовать на площади?
– Порядка тридцати, товарищ генерал.
– Всего или это, не считая обеспечения?
– Всего, – развели руками товарищи.
– Н-да, не густо, не густо…
И генерал вновь горестно уставился на голую бабу напротив, мысленно жалуясь в ее лице железному Феликсу на нынешнее вопиющее положение вещей в деле обеспечения государственной безопасности любимого отечества. В прежние времена в его распоряжение не тридцать, а триста спартанцев предоставили бы, дабы не только за врагом присматривать, но и за упадническим преклонением перед Западом среди населения бдеть. Толпа без «арматуры» – дикость! А ему смогли выделить только жалкую треть минимума дополнительного контингента. Да и ту по сусекам наскребли. Это, разумеется, не считая местных сил, моральный дух которых, судя по всему, основательно подорван чудотворными иконами Кульчицкого. Вон стоят орлы, сами не свои: не цари пернатых, а канарейки певчие…
– Где остановится объект?
– В точности еще не решено: либо на правительственной, то есть муниципальной даче, либо на собственной яхте. Не исключено компромиссное смешанное решение…
– Надеюсь, дача под контролем?
– Так точно! – радостно рявкнули офицеры.
– Что думаете делать с яхтой?
– Может, подорвать ее? – вошел с предложением Наровчатый.
– Может, – согласился Копысов, – но только в крайнем случае. Пока же, кровь из носу, но чтобы спал объект с нашим человеком Кто он там по масти, пидор?
– Бисексуал, товарищ генерал.
– Тем лучше. Значит, если постараетесь, сможете обложить его с обеих сторон. Только учтите, это опытный и опасный враг, профессионал со стажем. Значит, и подсовывать ему нужно тоже не абы кого, а хорошо проверенных и отлично подготовленных агентов. Есть такие?
– Так точно! Четверо россыпью и две пары для групповичков.
– Маловато, – поморщился генерал. – Всего-навсего восемь агентов… Да он у вас должен быть так обложен, чтобы на кого ни глянул, на нашего человека наткнулся!
– Где ж их взять столько – надежных, проверенных да подготовленных? – зачесали в затылках недоумевающие контрразведчики.
– Личных блядей подключите. Опять вас азам учить…
– Есть, – приуныли подполковники, причем Стегнеев – примерный семьянин, – опечалился гораздо меньше Наровчатого, – неутомимого ходока и непревзойденного егеря-перехватчика.
– Товарищ генерал, – осенило вдруг последнего, – а что если нам этого плейбоя перевербануть, да и дело с концом?
Копысов испытующе уставился на Наровчатого: шутит, прикалывается или просто дурак? Наконец, выбрав из трех единственно верное, удостоил ответа:
– Перевербовывали мы его, подполковник, уже раза два, если не больше. Да что толку, если он в качестве друга обходится нам раз в десять дороже, чем в виде врага. Так что не жмитесь, товарищи офицеры, подключайте личных блядей на благо родины.
Генерал взглянул на часы, покосился на телефон.
– Свободны до двенадцати-тридцати, товарищи. Жду вас с подробным докладом о принятых мерах.
Подполковники лихо щелкнули каблуками, повернулись строго через левое плечо и потопали на выход.
Генерал подождал минуту-другую, встал, потянулся, вышел на балкон, еще раз внимательно осмотрел место дислокации. Впереди до самого горизонта – море, позади – бесстыжая роскошь пятизвездочного отеля, прямо под ним – прибой, резвящийся на кромке песчаного пляжа, постепенно заполняющегося обнаженным буржуазным элементом… Копысов чутко принюхался: в воздухе пахло разложением. Гадливо сплюнув, вернулся в номер, убрал папку сейф, вмонтированный в стол, и двинулся дозором по трехкомнатным апартаментам. Спальня, гостиная, кабинет, ванная, кухня. Как исконный московский продукт – любимый сын выдвиженца-томича, – комфортно он себя чувствовал только на кухне. Его бы воля, он бы и совещания здесь проводил. А что? Ведь все под рукой: кофе, чай, закуска, холодильник. Разве что только бильярдного стола недостает. Ну да ладно, успеется еще…
