– Между нами ничего не было, – произносит она. – Я не та, кем ты привыкла меня считать.
Она опускается на кровать и начинает развязывать шнурки. Освободив язычки, она позволяет ботинкам свободно упасть на пол.
– А кем я тебя считаю, Дике?
Развернув стул, я отталкиваюсь пятками и еду на нем по ковру вперед, поближе к ней. Она щурится, наблюдая за мной:
– Что ты творишь?
– Так кем я тебя считаю, по твоему мнению? – спрашиваю я еще раз.
– Ты думаешь, что я… – Замолчав, она вцепляется в подушку и кладет ее себе на колени. – Я думаю, что ты считаешь меня злой и вредной. Я думаю, что ты считаешь меня проституткой. Я думаю, что мое присутствие тебя выводит. Я… – Ее голос срывается, и она изо всех сил сжимает несчастную подушку в руках. – Я думаю, что ты считаешь меня отвратительной сестрой, Джем.
Я хочу остановить ее – немедленно, прямо сейчас. Сказать ей, что это не так, что она ошибается. Но она не дает мне вставить ни слова.
– Я знаю. Я и правда ужасная сестра. Я проторчала с Райаном всю ночь, я терпела все его дурацкие истории только для того, чтобы ты поверила, что я уже не вернусь. Я оставалась с Райаном столько, сколько могла, пока он не наскучил мне до смерти своими глупыми историями, потому что я хотела, чтобы ты думала, что я не вернусь. Мне так хотелось, чтобы ты почувствовала, каково это… – она всхлипывает и вытирает набежавшие слезы, – каково это, когда тебя бросают. Так, как ты собираешься бросить меня.
– Но я не хочу бросать тебя, Дикси. Ты – не то, с чем я хочу прощаться.
– Тогда почему, Джем? Почему ты не можешь остаться? – захлебывается слезами Дикси. – Это все из-за мамы? Ей станет лучше, ты же знаешь. Ей всегда становится лучше. Мы каждый раз находили способ справиться с этим, помнишь?
– Я знаю. – А потом я говорю о том, что действительно чувствую, и это звучит просто ужасно и эгоистично. – Я не могу вернуться туда. Я сама не понимаю, что именно я ищу, но дома я этого точно не найду. Я больше не могу ждать. Я готова изменить и себя, и свою жизнь. Я поняла это с самого начала, когда впервые увидела папин рюкзак.
– Но у тебя его больше нет. Ты не сможешь уйти без него, Джем.
Оттолкнувшись ногами, я придвигаюсь еще ближе, пока наши колени не сталкиваются.
– Почему ты оставила его мне? – шепчет Дикси, снова вытирая лицо.
– Потому что тебе нужно вернуться домой.
– Но что ты будешь делать? Деньги нужны тебе намного больше, чем мне.
Я смотрю на сестру, на это раскрасневшееся, мокрое от слез лицо и понимаю, что это не так. Я хочу, чтобы Дикси вернула эти деньги и пришла домой как герой, отобравший сокровище у слетевшей с катушек Джем.
– Есть еще кое-что, – говорю я. – Я очень хочу, чтобы ты знала: я не такая же, как мама и папа. Ты значишь для меня намного больше, чем эти деньги.
Отодвинувшись от меня, Дикси садится в середине кровати, скрестив ноги. Обняв подушку, сестра поднимает и прижимает ее к себе так, что мне видны только ее нос и глаза.
– Я знаю, Джем. Я вижу, что ты не такая же.
– Если ты не хочешь возвращаться назад, если ты хотя бы чуть-чуть сомневаешься, я могу… – Я собираюсь сказать, что смогу помочь ей, но это неправда. Пока что я понятия не имею, как помочь себе, не то что ей. И я продолжаю: – Я могу найти кого-то, кто сможет тебе помочь.
Покачав головой, она откладывает подушку в сторону:
– Я же говорила тебе: мы всегда находим способ справиться с зависимостью. Маме обязательно станет лучше.
Кажется, этого ей и правда достаточно. Кто знает, может, это я хочу слишком многого. Или просто не нахожу в себе сил справиться со своей жизнью.
Хотя… нет, это не так. Я сильная. Я смогу справиться в одиночку. Я не знаю, что держит меня на плаву – моя сила или слабость, заставляющая меня бежать от проблем. Быть сильным – самое лучшее и безопасное решение, но это далеко не единственный способ выжить.
– Ты больше не будешь покупать эти таблетки в школе, – произношу я, – ни для мамы, ни для кого-то еще.
– Хорошо.
– В следующем году ты сможешь выйти на работу, так что сосредоточься на выпускных экзаменах, и…
– Я знаю.
– И еще кое-что. Об этом ты точно ничего не знаешь.
– Что случилось? – Округлив глаза, Дикси снова притягивает к себе подушку.
– Мы потеряли часть денег, Дикси. И папа с ума сойдет, когда поймет сколько. Пропало намного больше, чем мы потратили. – Немного отодвинувшись на стуле, я делаю глубокий вдох. – Я взяла из рюкзака семь тысяч долларов. И затем случайно выбросила их вместе со своими старыми вещами.
– Боже мой! – Дикси в ужасе прикрывает рот. – Джем, мы влипли по уши!
– Просто скажи ему, что это моя вина. Или я скажу ему это сама. Пусть попробует найти меня. Дадим ему шанс.
И мне нисколько не страшно. После всего, что мы пережили, мне кажется, что меня уже ничто никогда не сможет напугать.
Руки Дикси бессильно падают на кровать.
– Зачем ты взяла эти семь тысяч? Ты ведь не собиралась рассказывать мне об этом?
– Это был мой план отступления.
– О котором ты не собиралась мне рассказывать, – потерянно повторяет она.
– Я знаю. Я… Прости.
И тут по ее лицу медленно расползается широкая улыбка.
– Ну и стерва же ты, Джем. Я и не думала, что ты можешь быть такой коварной. Вся в меня! – Ее улыбка снова гаснет. Сестра опускает глаза: – Черт, я думала, что ты хорошая. Ты – хорошая, я – плохая.
Я касаюсь ее лица, беру его в свои ладони и вспоминаю, какой наивной она была когда-то, как верила мне, когда собиралась идти за мной в Нарнию, лететь за мной на Марс. Как всегда заботилась о том, чтобы наши сухие пайки были одинаковыми. Как мы держались за руки на всех ее рисунках.
– Это так не работает, Дикси.
– Да, – отвечает она. – Похоже на то.
26
Мы решаем попробовать уснуть. До выселения остается несколько часов, но, когда ты понимаешь, что все уже решено, все кончено, тебе уже не хочется общаться, заказывать бургеры или смотреть телевизор. Дикси не отстает от меня, продолжая выпытывать, чем я собираюсь заниматься и где планирую жить. Я не говорю ей ничего конкретного, пытаясь остаться вне зоны ее контроля. Наши пути вот-вот разойдутся, и лучше ей ничего не знать. Так будет спокойнее – и ей, и мне. Утром я дожидаюсь момента, когда Дикси занимает ванную, и вытаскиваю из рюкзака одноразовый телефон. На экране – новое сообщение от Лии: «Рада, что ты в порядке. Целую».
Должно быть, она позвонила или написала Лии накануне, пока я не видела. Немного порывшись в меню, я наконец-то узнаю, как просмотреть последние звонки и сообщения. Мне нужно знать, разговаривала ли сестра с кем-то еще – с отцом, мамой или с кем-то из своих друзей. К счастью, в истории нет ничего, кроме переписок с Лией.
