– Я хочу забрать все наши вещи из ванной, прежде чем она и их выкинет.
Сестра явно имеет в виду купленные отцом шампуни, тампоны и косметику. Когда она поворачивается, собираясь залезть обратно в окно, я думаю, что наш момент единения закончен. Но она оборачивается на меня и говорит:
– Пойдем.
Мы крадучись пробираемся вдоль по коридору. Дверь в ванную приоткрыта, свет включен. Затаившись, мы ждем и только через несколько секунд, окончательно убедившись, что мамы там нет, ныряем внутрь. Опустившись на колени, я копошусь в ящиках, вываливая наружу разноцветные упаковки. Тампоны, прокладки, шампунь и кондиционер с яркой надписью «Сияние и увлажнение» на этикетке – все летит на пол. Нагнувшись, я достаю банку с маской для волос, которую купила Дикси, бритвы, сыворотку для волос, которую я хотела попробовать. Через несколько минут все это исчезает в недрах найденного сестрой полиэтиленового пакета.
Тишина, стоящая в холле, режет уши. Мы чувствуем это одновременно. Протянув мне сумку с вещами, Дикси направляется к комнате мамы и тихо толкает дверь. Я следую за ней.
– Дикси, – шепчу я, – пойдем спать.
Мама лежит на кровати, раскинув руки. Она полностью одета, вокруг – хаос неубранной постели. Ее поза выглядит так неестественно, что по коже прокатываются мурашки. Что-то не так. Почему ее тело выглядит так, будто из него вынули все кости?
– Мама?
Дикси делает пару шагов к ней, но я тут же ее останавливаю:
– Она сказала, что ей нужно исчезнуть.
Дикси прекрасно знает, что это значит, но делает еще один шаг. Я стою в проходе, чувствуя, как ноги заливает свинцом.
– Я просто хочу проверить, дышит ли она, – тихо произносит сестра.
Я наблюдаю за тем, как сестра тщетно пытается добиться от мамы хоть какой-то реакции. Вглядываясь в фигуру сестры, склонившейся над мамой, мне на какой-то момент кажется, что я вижу себя, ту девочку, которой я была когда-то и которая пытается привести маму в чувство. В то время мы обе были всего лишь двумя маленькими девочками, которым было очень страшно.
Сейчас, много лет спустя, мама отталкивает от себя уже не мои руки, мямля что-то непереводимое.
– Мам, что ты приняла? – спрашивает сестра и повторяет, не дождавшись ответа: – Мам?
Я делаю еще один шаг вперед, и Дикси оборачивается:
– Все в порядке, она дышит. Помоги мне осмотреться.
Вздохнув, я наконец-то переступаю порог. В комнате стоит неприятный затхлый запах. Из приоткрытого на пару дюймов окна по полу расползается холод. Мы обыскиваем комнату молча, перебираем одежду, украшения, косметику. Один за другим мы обшариваем каждый ящик, каждую декоративную коробочку на комоде и на прикроватном столике. Дикси наконец-то находит то, что мы ищем, – небольшой полиэтиленовый пакетик с остатками порошка.
– Что это? – щурюсь я.
– Наверное, окси. Может, даже чем-то разбавленный.
Мы продолжаем поиски. Вытянув руку, Дикси шарит под матрасом до тех пор, пока не нащупывает еще что-то. На свет показываются несколько пакетиков, на этот раз пустых.
– А вот и старые. Видимо, ее запасы совсем опустели.
– Почему ты столько знаешь об этом? Откуда?
Дикси отвечает не сразу:
– Я принесла это для нее. Из школы.
Склонившись над мамой, она укрывает ее, натянув одеяло до самого подбородка, и уходит. Я следую за ней. Наверное, сейчас я должна быть шокирована, потрясена до глубины души. Но наша семья уже ничем не может меня удивить. Все, что я вижу, – всего лишь логичное звено в цепочке событий, которая тянется даже слишком долго.
Когда мы заходим в нашу комнату, Дикси присаживается на кровать и устало выдыхает:
– С ней все будет в порядке, правда. Я достаю товар для нее время от времени. Только не ори на меня, хорошо?
– Даже не собираюсь. – Я приглушаю свет. – Она не так давно зашла в комнату. Он так быстро действует?
– Да, если нюхаешь. Не знаю, может, она приняла что-то до этого, еще на работе. А может…
– Какая разница, мне плевать.
И мне действительно, реально наплевать.
В этом тусклом свете наша комната выглядит еще грязнее и грустнее, чем обычно. В воздухе все еще стоял еле уловимый запах табачного дыма. Я сама успела пропитаться им насквозь, и запах дыма перемешался с запахом пота на моей одежде. До рассвета оставалась всего пара часов, а значит, совсем скоро нам нужно будет собираться в школу.
– Я в душ.
– Прямо сейчас? – вскидывает бровь Дикси.
– Ага.
Пакет с нашими вещами отправляется в ванную вместе со мной. Новый шампунь приятно пахнет кокосом, и я размазываю его по всему телу. Побрила ноги новым бритвенным станком. Втерев в волосы кондиционер, я стою под душем до тех пор, пока горячая вода не заканчивается. Потом я еще долго сижу на закрытом крышкой сиденье унитаза, пропитывая сывороткой мои секущиеся кончики. Как бы я ни старалась, я не могу забыть о том, что горка маленьких острых камушков внутри меня продолжает расти. Мои руки тяжелеют и падают, забитые ими до отказа.
Когда я возвращаюсь в комнату, Дикси лежит на спине, закрыв лицо рукой.
– Я не сплю, – зачем-то говорит она. – Я проверила маму. Без изменений.
Ее голос дрожит, а на кровати снова использованные салфетки.
– Мне плевать, – повторяю я.
Полотенце соскальзывает на пол, я начинаю собираться в школу. Руки и ноги двигаются медленно, неохотно.
– Никого не волнует, что с ней, кроме тебя, Дикси. Или что, чувствуешь себя виноватой?
Сестра садится в кровати и поднимает на меня красное, опухшее от слез лицо. Я замираю, залюбовавшись ее покрасневшими губами, влажными огромными глазами. Дикси Тру шли даже слезы.
– Она говорила, что оксикодин – всего лишь мелочи, Джем. У нее болело плечо после смены в баре, а времени идти ко врачу совсем не было. А она знает, что в школе можно раздобыть все что угодно. Она не умоляла меня, не выглядела… отчаявшейся. Ну, ты знаешь. Она казалась…
– Я же сказала, что мне плевать. Избавь меня от подробностей.
Она откидывается набок:
– Папа вел себя со мной как настоящий придурок.
– Не с тобой одной, Дикс.
Подхватив пакет с шампунем и прочей косметикой, я опускаюсь на пол рядом с кроватью.
– Я спрячу все под кровать, идет?
Теперь их место будет в коробке, когда-то битком забитой «Асьендой». Нагнувшись, я шарю рукой под кроватью, силясь ее нащупать, и мои руки вдруг натыкаются на что-то еще. Мне приходится лечь на пол, чтобы дотянуться. Немного попыхтев, я наконец-то вытаскиваю на свет странный коричневый продолговатый предмет. Мне требуется несколько секунд, чтобы узнать папин коричневый рюкзак.
