Мне оставалось только вытащить шпатели. Они свою службу сослужили. Привели нас к цели.
Уже темнело, когда мы забрались в молоковоз и пустились в краткий путь до дома. На подъездной дорожке папа сказал: «Ты иди домой, а я снег поубираю». Мне это показалось странным, ведь он всегда подшучивает над соседом, мистером Кантелло: мол, глупо начинать расчищать снег, пока он еще идет. Но спорить не было настроения.
Едва открыв дверь, я ощутила аромат, который не спутаю никогда и ни с каким другим, – аромат вишневого трубочного табака. С криком: «Арчи!» побежала на свет кухонной лампы. И правда – он сидел за столом рядом с мамой, и они оба с усмешкой глядели на меня. Я крепко сжала гостя в объятиях и не отпускала, пока тот не запросил пощады. Мои до поры сдерживаемые эмоции по поводу завтрашнего мероприятия внезапно пролились слезами радости. Я зарылась носом в белую бороду, которую он отрастил, – для тебя-то это, конечно, не новость.
Арчи сказал, что давно уже решил посетить «мое» солнцестояние. Родители связались с ним втайне от меня, чтобы не испортить сюрприз. Первое, на что он обратил внимание, – это что я больше не ношу костяную подвеску, как полагается верному члену Ордена Каменной Кости. Я оправдалась тем, что пожертвовала ее на доброе первоапрельское дело.
– Ладно, отправлю тебе новую, – сказал Арчи и сжал мою ладонь. – Сеньор Сагуаро шлет тебе наилучшие пожелания.
Мое затянувшееся смутное волнение, связанное с теми «кактусовыми» снами, наконец рассеялось.
Мы долго сидели на кухне. Какое-то время родители оставались с нами, потом ушли спать. Корица зигзагами побродила по столу, сунула нос в табачный кисет, а потом свернулась калачиком на салфетке и тоже уснула.
Арчи очень понравилось, что на кухонной стене нет часов.
– Вот такой дом мне по душе, – заметил он. – Ты ведь меня знаешь, я живу где-то в каменноугольном периоде.
И гость метнул свои наручные часы в мусорную корзину. Потом он стал рассказывать, что за время моего отсутствия произошло интересного в Майке. К примеру, про Бал Фукьерий минувшей весной.
– Они прошествовали в твоем баннихопе
[47] от теннисного корта до поля для гольфа. Но говорят – без тебя вышло не так. Твое выступление успело превратиться в легенду.
Я пошевелила пальцами и произнесла замогильным голосом:
– У-у-у-ух… Таинственная девица появляется и исчезает без следа.
Арчи рассмеялся:
– Ну, не прибавляй таинственности. Позволь делать это мне.
Я мелодраматически заломила руки:
– Ах, профессор, когда речь заходит обо мне, говорите просто: «Что взять с чудаковатой старомодной девицы?»
Он накрыл мою руку своей, улыбнулся и кивнул:
– Я говорю о тебе чаще, чем ты думаешь, дорогая.
Он словно раскрывал передо мной дверь и приглашал войти, но я пока не была готова.
Мы всё говорили и говорили. Но в какой-то момент я почувствовала, что ровное течение беседы прервалось уже несколько секунд назад, а Арчи сидит, глядит на меня, и в глазах его словно пляшут чертенята.
– Что такое? – спрашиваю.
Он неторопливо набил трубку и вновь поджег вишневую смесь.
– На тебя это не похоже.
– Что именно? – растерялась я.
– Обманывать.
Как выразилась бы Бетти Лу, я пришла в недоумение.
– А?
– Ну, по твоим меркам это называется обманывать. – Арчи погладил спящую Корицу. – Если ты долго что-то утаиваешь.
Ох-ох-ох.
Я молча уставилась на него и замерла на целую вечность в пятикратном или шестикратном размере, если такое возможно. Затем доверительно пискнула:
– Я боюсь.
Он затянулся трубкой и выдохнул в клубах серого дыма два слова:
– Не надо.
Я набрала воздуха в легкие:
– Ладно, спрошу… Как там Лео?
От одной улыбки Арчи все мои страхи исчезли.
– С Лео… – произнес он, и один звук твоего имени на его губах привел меня в волнение, – …все нормально. О тебе он говорит чаще… чем об ископаемых! – Мы дружно похихикали. – Скучает по тебе. И… взрослеет. По некоторым признакам, в один прекрасный день он может даже стать достойным тебя.
Затем Арчи заговорил о том, что я уже знала от Дори Дилсон. О том, что вместе с ней вы ходили на Бал Фукьерий, но не как «жених и невеста», а как «старые друзья Старгерл». Что вы с ней, возможно, следующим летом съездите на день в Финикс и там поедите возле первого же серебристого фургончика, развозящего обеды
[48], какой вам встретится на пути.
Я узнала, что ты как раз приехал домой на каникулы из колледжа. Подумываешь, по словам Арчи, избрать в качестве специальности дизайн. И еще, как говорит наш друг, бывают дни, когда ты просто не в силах отправиться на занятия без моего подарка – галстука с дикобразами.
Я жаждала все новых сведений о тебе. Я выжала из Арчи все, до последней капли, досуха – одна кожура осталась. Тогда он поднял руку и взмолился:
– Ладно уже, хватит об этом малом. Что там насчет завтра?
Я показала ему список гостей.
– Ого, – говорит, – остался хоть кто-то, кого ты не пригласила?
– Тут все, кого я знаю по именам, – пояснила я. – И кое-кто из тех, кого не знаю.
Арчи провел пальцем по списку:
– Пуся? Это твоя маленькая подружка?
– Лучшая подруга. Ей шесть лет.
Он кивнул, нисколько не удивившись. Я рассказала ему о Пусе, и об Эльвине, и о Бетти Лу, и о Чарли, и об Арнольде. Хотела было рассказать последние новости о нас с Перри, но струсила.
– Боюсь только, что никто не придет, – проговорила я. – Половина – потому что им наплевать, остальные испугаются метели, причем в их числе и само солнце. И даже если восход будет видно, луч, вероятно, промахнется, поскольку я могла ошибиться с последней меткой.
Арчи некоторое время смотрел на меня молча. Потом спросил:
– Это все?
Я кивнула.
Он покачал головой и усмехнулся.
– Большое спасибо за понимание, – сказала я и встала со стула.
– Куда ты? – спросил Арчи.
– На крыльцо. Проверю, как там снег.
– Не стоит.
