– Да.
– Ты в недоумении.
– Да.
– Это одно из любимых моих слов – «недоумение»… Смысл полностью соответствует составу слова, правда? – Она встала, воздела руки к небесам, возвела очи к потолку в таком недоумении, какое только можно себе представить, и возопила:
– Не-до-у-ме-ни-е!
Я покачала головой и прыснула, не в силах сдержаться:
– Да-да, Бетти Лу, как ты говоришь – видит Бог, я тебя поняла.
Она снова села, не переставая бормотать себе под нос: «Недоумение… недоумение…». Мне пришло вдруг в голову, что Бетти Лу потому так часто прибегает к театральным эффектам, что, будучи «замурованной» в четырех стенах, вынуждена развлекать себя сама.
Хозяйка между тем вновь посерьезнела.
– Естественно, ты в недоумении. Как иначе? Он тебя выследил, подкрался незаметно, пока ты медитировала – что, между прочим, само по себе о многом говорит, – он подает тебе целые пригоршни романтических знаков, а потом плюет на собственное обещание и не является к месту свидания на твоем Календарном холме.
– Видимо, это вообще в его духе. И слава о нем идет соответствующая. Девчонки из «гарема» называют его «перекати-поле».
Бетти Лу кивнула:
– Ну, и ты же понимаешь: у перекати-поля не бывает невест или постоянных подружек.
– Да не нужно мне никакое постоянство.
На сей раз она поглядела мне в глаза так же пристально, но без всякой мягкости.
– А что же тебе нужно, о девочка из далеких галактик?
Хороший вопрос.
– Не знаю. Что-то. Хоть что-то. Только не ничто и никто.
– Ну, знаешь, – Бетти Лу погрозила мне пальцем, – это немного сильно сказано, ты не находишь? Он в любом случае не «ничто и никто». Он Перри… как фамилия?
– Деллоплейн.
– Перри Деллоплейн собственной персоной. Со всеми своими достоинствами и недостатками. Ты уж слишком категорично о нем судишь, тебе не кажется?
– Ярлыки навешиваю?
– Вот именно, – кивнула она.
– Я ему говорила, что ненавижу ярлыки. Наверное, это самообман.
– Или тебе просто не по себе от всякой неопределенности. Как и всем людям.
– Ну, значит, я хотя бы не одинока.
Она рассмеялась:
– Это точно. Ты учишься в одном классе с миллиардами людей, и все вы изучаете один и тот же предмет.
– Какой?
– Смирение с неопределенностью.
Я ожидала более развернутого объяснения, но Бетти Лу только предложила:
– Кофе у тебя остыл, подогреть?
– Не надо, – говорю. – А ты не объяснишь, как получить пятерку по этому предмету? Хотя бы намеком?
Глаза у нее расширились, а ладони метнулись к груди.
– Как сказала бы мисс Пигги: «Moi?»
[42] Меня просто изумляет тот факт, что, по твоему мнению, я, простой и обычный агорафоб из маленького городка, способна раскрыть одну из величайших тайн жизни. – Она склонила голову перед тарелкой с пончиками. – Польщена.
– Я рада. А теперь, если нетрудно, давай, забыв о лести, перейдем к ответу по существу.
Бетти Лу приняла позу глубокомысленного размышления.
– Ну, коли так… полагаю, если у кого и есть ответ, так это у буддистов.
– У буддистов?
– Да, у буддистов. Ты знаешь, чему они учат?.. Ну, то есть они многому учат. Думаю, тебе будет полезно почитать буддистские книги. Они написаны на востоке, но нам, людям современного Запада, есть что почерпнуть из них. Вот помню, однажды, когда мне исполнилось двадцать восемь лет…
Я прижала палец к ее губам:
– Бетти Лу! Умоляю, дай мне ответ.
– Ах да, ответ. Пожалуйста: живи сегодняшним днем.
– Жить сегодняшним днем, значит.
– Да. Сегодняшним. Не вчерашним. Не завтрашним. Именно сегодняшним. Проживай каждый миг как можно интенсивней, наполняй его собой. Не одалживай мгновения будущему. Вот в те минуты, когда ты задаешься вопросом, чем у вас дела обернутся с этим Перри, знаешь, что ты делаешь?
– Что я делаю?
– Обманом лишаешь себя сегодняшнего дня. Он так зовет тебя, всячески пытается привлечь твое внимание. Но ты упрямо уставилась в завтра и позволяешь текущему моменту утечь, как воде через сито. Когда ты проснешься следующим утром, сегодняшнее сегодня будет безвозвратно утрачено. Оно превратится во вчера. А ведь в секции «сегодня» магазинчика мгновений могло заваляться что-то волшебное специально для тебя. Но ты уже никогда об этом не узнаешь. – Она взглянула на меня и засмеялась. – Ты слушаешь с таким торжественным видом! Если бы я преподавала в школе, то хотела бы, чтоб все тридцать человек в классе так выглядели.
Я откашлялась.
– Это все… так правильно. Наверное, именно этого я пытаюсь добиться, когда медитирую: проживать каждое мгновение максимально насыщенно. Но остальное время – да, видимо, хлопаю ушами.
Бетти Лу снова рассмеялась.
– Добро пожаловать в страну Ушехлопию! Все мы тут хлопаем ушами. Никому не удается вести себя мудро все время. – Она всплеснула руками: – Се ля ви!
Я кивнула и внимательно оглядела ее. Потом кухню. Потом посмотрела в окно. Расслышала едва уловимый шорох текущих мгновений.
– Значит, надо смириться с неопределенностью, да?
– Окунись в тайну.
– Вообще, тайны я люблю. Но только не такие, которые обволакивают меня с головы до ног.
– Ну, давай за тайну!
Мы чокнулись кофейными кружками и трижды прокричали «Ура!» в честь этой самой «тайны».
– Ну как, злость не отпускает? – поинтересовалась Бетти Лу.
Я прислушалась к себе. И вдруг зашлась смехом.
– Что такое? – спросила она.
– Не-а. Прости, пожалуйста, – я все хохотала, – но злость еще не совсем меня отпустила. Даже после того ушата мудрости, которой ты меня окатила. – Вдруг мой смех оборвался. – И что со мной не так?
На лице Бетти Лу отразились бесконечные сочувствие и доброта. Она как будто видела во мне такое, что сама я видеть не хотела.
– Не хочу строить из себя всезнайку, но думаю, что это могу объяснить.
У меня, кажется, задрожала губа.
– Да?
Хозяйка взяла меня за обе руки и почти прошептала:
– Ты одинока. И от этого так уязвима. Твоя личность работает не в полную силу.
