Ну вот, опять он выбил меня из колеи. Никогда не получается вести диалог с этим парнем по своим правилам.
Я пожала плечами.
– Ну ладно. Не совершенство я. Во всяком случае, если верить, что красота в глазах смотрящего, а других смотрящих, кроме тебя, тут нет.
Он кивнул:
– Вот именно.
– Однако, – продолжила я, – позволь прояснить. Выходит, я обычная, поскольку не являюсь совершенством, и необычная, поскольку не несу себя как совершенство?
– Вроде того.
– Ага… Но если я не совершенство, то кто же я?
Он усмехнулся:
– Просишь, чтоб я навесил на тебя ярлык?
Теперь усмехнулась я:
– Touché
[41].
Перри надул пузырь из жвачки и заставил его лопнуть.
– Так как его фамилия?
Я вздрогнула:
– Что? Чья? Это ты еще к чему?
– Лео из Аризоны. Парня, который тебя не бросил.
– Мы еще не закончили с первой темой. Хочу знать, почему еще я тебе нравлюсь.
Он, протестуя, поднял палец:
– Послушай, я только сказал, что ты интересная…
– Замечательная.
– …ну, замечательная. Но что ты мне нравишься, никогда не говорил.
Я изобразила, будто отираю пот со лба:
– Ну, слава богу. Какое облегчение. Ведь ты мне тоже уже не нравишься. Ужасно неприятно было бы нам разойтись в этом вопросе?
Перри выплюнул жвачку:
– Неприятно?
– Борлок.
Он с улыбкой кивнул.
– Лео Борлок, – и вытащил еще одну жевательную пластину. Передал мне обертку: – Лео Борлок, значит? – Казалось он одновременно пережевывает и резинку, и это имя. Я думала, сейчас прольется водопад вопросов о тебе, но вместо этого парень вдруг сказал: – Ах да, и календарь.
– Что?
Да уж, траектория разговора с Перри Деллоплейном мало напоминает траекторию полета стрелы из лука.
– Твой календарь. Это тоже необычная штука.
– Да? Ты и вправду думаешь, что найдется не много девчонок, которые еженедельно вкапывают шпатель на сельскохозяйственных угодьях, а потом, к концу года, получают большие самодельные солнечные часы, и все это – чтобы отпраздновать зимнее солнцестояние? Ты точно так считаешь?
– Ни девчонок много не найдется, ни мальчишек.
– Значит, тебя это впечатлило?
– Вроде того.
– Не более чем «вроде того»?
– Очень даже вроде того.
– А у тебя дома, на твоей замусоренной, загаженной планете, бывает солнцестояние? Там хоть солнце восходит, над этим Миром Дерьма?
В ответ не последовало никаких ухмылок или язвительных замечаний, которых я ожидала. Только:
– Иногда.
– Ну, раз так, – я выдержала паузу, вдохнула и решилась, – у меня есть для тебя приятный подарок. Не хочешь составить компанию одной замечательной, впечатляющей девочке в следующий раз, когда она отправится устанавливать метку рассвета на Календарный холм?
Он не колебался ни секунды.
– Хочу.
Я припомнила, как ждала его тем августовским утром и как надеялась на встречу. Но тут же напомнила себе, что в тот раз прямо его не приглашала. Теперь не повторю этой ошибки.
Я потрепала его по колену:
– В четверг. Сегодня пятница. Значит, через шесть дней. Запомнишь?
– Я умею считать до шести.
– До восхода.
– До восхода.
Я объяснила, как туда добраться. Но на велосипеде я его никогда не видела.
– Найдешь?
– Угу.
– Не проспишь? – Пожалуй, я уж слишком давила, но ничего не могла с собой поделать. – У тебя будильник есть?
– Будильник мне не нужен.
– Мне тоже. У меня дома вообще нет часов.
– И у меня.
Я опять поверила. Он производил впечатление «бесчасового» человека, и к богатству или бедности это отношения не имело. Выходит, у нас все-таки много общего. На меня вдруг опять напало игривое настроение.
– Так ты ревнуешь?
На сей раз врасплох был застигнут он.
– Чего?
– Ну, к Лео?
Он осклабился:
– Без комментариев.
– Знаешь, – заметила я с напускной небрежностью, – однажды Лео мне сказал то же самое. Как раз когда у нас состоялся первый настоящий разговор.
– Правда?
– Правда. Он тогда уже слегка заразился моей «звездностью», если можно так выразиться. Я послала ему валентинку, ущипнула за ухо в школьной столовой и, в общем, опутала своими чарами. Думаю, ты знаешь, как это делается.
– Знаю.
– Вот именно. Но он был таким робким и до одури меня дичился. Так что никак не мог заставить себя со мной заговорить. И вот однажды вечером я выглянула в окно и увидела, как он расхаживает взад-вперед перед моим домом и пытается набраться храбрости…
– И что, набрался? – рассеянно переспросил Перри, всем своим видом и голосом давая понять, что ему не слишком интересно, но я-то понимала, что очень даже.
– Не-а. Набралась я. Стоило мне открыть входную дверь, как он нырнул за машину на подъездной дорожке. Мы поговорили, но не глядя друг на друга. По крайней мере, не глядя прямо. Тогда Корица прошмыгнула под этой машиной и подбежала к нему. Таким образом, по крайней мере, она его увидела. А я спросила, считает ли он меня симпатичной.
– И че он ответил?
– Глупый вопрос. Естественно, громогласное: «Да!» А потом я еще поинтересовалась, симпатичная ли Корица. И вот тогда он тоже сказал: «Без комментариев».
– Ты всегда дословно запоминаешь все, что слышишь?
Я выразительно посмотрела ему прямо в глаза.
– Не ото всех.
Наступило молчание. Мы просто сидели на столе для пикников и глядели друг на друга. У меня – точно как при медитации – пропало чувство времени. Остался только воздух, наэлектризованный взглядами.
Когда мы наконец спустились на землю, я, к удивлению своему, обнаружила, что жую жвачку. Затем мы вместе направились к выходу из парка, оба ощущая, я полагаю, облегчение от того, что разговор обратился к неопасным материям, превратился в беззаботную болтовню о чем угодно, только не о нас.
6 октября
Я понимаю, Лео, у тебя накопились вопросы. Но я также понимаю, что у тебя хватает сейчас забот в колледже, поэтому помогу: задам их себе за тебя. Итак:
