Тут вдруг послышался резкий женский голос:
– Пуся!
И затем:
– Привет. Меня зовут Пуся. Я человек. Чем ты тут занимаешься?
Я открыла глаза. Передо мной, тоже скрестив ноги, сидела маленькая девочка, и к нам спешила взрослая тетенька с видом крайне смущенным и раздосадованным.
– Ради бога простите. Дочка иногда от меня убегает. Мне и вправду очень жаль.
– Все в порядке, – сказала я хриплым голосом, как будто только проснулась и взглянула на девочку. На Пусю. – Я просто медитировала. Была ничем.
Пуся нахмурилась. Солнечные лучи отбрасывали на ее курчавые волосы ржаво-рыжие блики. Она протянула руку, снова дотронулась до меня и засмеялась.
– Ты не ничто, – девочка ткнула меня пальцем в коленку, – ты просто притворялась!
Я кивнула.
– Ну, вроде того.
Она принялась внимательно изучать меня взглядом.
– Ты волшебница?
– Не-а.
Пуся просияла:
– А я волшебница!
– Правда?
– Правда ведь, мама?
– Ни дать ни взять Гудини.
Девочка слезла со столика на землю.
– Я могу просто взять и исчезнуть. Вот смотри.
Она крепко-крепко зажмурилась. Затем прошептала что-то – слов я не разобрала. Вытянулась по стойке «смирно» и три раза повернулась вокруг своей оси. Снова что-то пробормотала, и на ее маленькое круглое личико наползла озорная улыбка.
Я покрутила головой по сторонам:
– Где же ты?
Пуся хихикнула:
– Я здесь. Ты вот меня слышишь, а не видишь!
Я пошарила руками перед собой:
– Эй… эй! Пуся? Ты тут?
Глаза Пуси вытаращились в изумлении, и она прошептала: «Мамочка… Она меня даже не слышит!»
Ее мама подмигнула мне:
– Пуся… Скажи что-нибудь этой милой девушке погромче.
Вдруг Пуся еще сильнее выпучила глаза, завопила: «Мышка!» и прыгнула на меня. Корица, наверное, успела задаться вопросом – что, собственно, тут происходит? – и высунула головку из кармана моего пальто. Прежде чем я успела среагировать, она «нырнула» к маленькой девочке в руки.
– Вообще-то она не мышка, а крыса, – сообщила я.
Пуся потерлась щекой о мягкий коричневый мех.
– Поднеси ее носик к своему, – подсказала я.
Она так и сделала. Корица высунула тоненький язычок и поцеловала ее в кончик носа. Девочка взвизгнула.
Пока Пуся нянчилась с Корицей, ее мама протянула мне ладонь:
– Меня зовут Лора Прингл.
Мы пожали друг другу руки.
– А я – Старгерл Карауэй.
Пуся разинула рот.
– Старгерл? То есть тебя зовут Звездная девочка?
– Точно.
– Вы недавно в городе? – спросила миссис Прингл.
– С прошлого лета, – ответила я. – Мы живем вон там, – я показала рукой, – на Рэппс-Дэм-роуд.
– Случайно не в доме с коричневыми ставнями?
– Как раз в нем.
Она с улыбкой кивнула:
– Раньше там жил мой брат, Пусин дядя Фред. И тетя Клэр. Пусе ваш дом знаком так же хорошо, как ее собственный.
Девочка вытянула вперед ладошки с сидящей на них Корицей и захныкала:
– Мааамочка… У нее самое чудесное на свете имя, есть крыса, и она сидит на столах. Я хочу быть ей!
Корица между тем начала нервничать, и я забрала ее.
– Слушай, а я как раз подумала, что хочу быть тобой. «Пуся!» – ты только подумай, разве это не самое шикарное имя на свете?! И еще ты умеешь таять в воздухе. Ты невероятно клевая. Наверное, пьешь таблетки для клевости каждое утро?
Она поглядела на меня очень серьезно и покачала головой:
– Нет.
– Ну, значит, клевая от природы, да?
Пуся кивнула:
– Ага.
– Знаешь что, – сказала я, – я вот никогда не была клевой, но всегда мечтала. Давай поменяемся? Ты станешь Старгерл, а я Пусей.
Девочка подняла глаза высоко-высоко, к самым верхушкам деревьев, и прижала палец к губам.
– Пока нельзя, – произнесла она наконец, – я хочу еще ненадолго остаться Пусей. – И, подумав еще, добавила: – Пока мне не исполнится десять.
– Ладно, – согласилась я. – Тогда поменяемся в твои десять.
– Угу.
На том и порешили. Тогда миссис Прингл сказала, что, пожалуй, уже пора оставить меня в покое, и они ушли, Пуся при этом ныла:
– Хочу крыску!
15 января
Я люблю походы. Хотя кто их не любит? Разве это не обычно? На самом деле я часто отправляюсь в мини-путешествия.
Мама посылает меня в какой-нибудь определенный район нашего города, и моя задача заключается в том, чтобы погулять там и сочинить стихотворение о своих впечатлениях. Бывает, я гуляю всего десять минут, а бывает – десять часов, смотря, сколько уходит времени на стихи. Когда они складываются в голове, я достаю блокнот и записываю их, не сходя с места.
Сегодня пришлось потрудиться. Пунктом моего назначения оказались «каменные груды». (Мама всегда подсовывает бумажку с местом прогулки утром мне под дверь.) Имеется в виду старый, заброшенный цементный завод. Там стоит покосившийся тускло-зеленый остов здания, а вокруг валяются ржавое оборудование и три груды камней – все три с меня ростом. Раньше, я слышала, они были еще выше, но люди постепенно разбирают камни для оформления садов и всякого такого, а дети их раскидывают. В общем, получилось у меня вот что:
Поход:
Вечность у груды камней
Как долго пробыла я здесь?
Тут нет часов – и к черту. Вечность!
Гора камней и я.
Зайти к ним раз иль вечность тут пробыть —
Две вещи разные, хочу я сообщить.
Присядь – и ты познаешь суть
Того, что, думал, можешь так смекнуть:
И вдруг (возможно ль в вечности такое?)
Я слышу кое-что мирское:
Шаги. Нет-нет – то шарканье шуршанья.
Шагов шуршанье – шагошанье.
Идет. В бушлате темно-синем
И шапке вязаной, зеленой, слово мох,
С помпоном наглым.
Он как уставший гномик Соня
Из «Белоснежки» всем знакомой:
Лицо округлое, с мешками под глазами,
Седые баки по бокам крылами.
Он шаркает ко мне. Склоняется. Глядит —
Но видит ли? В глазах его молчание руин.
– Ты ищешь не меня? – хрипит.
Ответа путник будто бы не ждет.
Волоча ноги, дальше он бредет.
Мне хочется окликнуть: – Эй, постой!
Но он давно ко всем уже спиной…
Помпон лишь взад-вперед,
Взад-вперед,
Взад-вперед…
16 января
