Удивительно, но следовавшим первыми сталкерам ни один мутант не встретился на гати. Ни одна тварь не посмела напасть на Стражей, заранее освобождая им дорогу и снова возвращаясь обратно после их прохода. Может, на них действовал кристалл Корсара, либо они не успевали оценить уровень опасности, исходящей от людей, поздно осознавая свое превосходство.
А вот Шраму доставалось больше – очухавшиеся мутанты смелее лезли на рожон, не повторяя прежних ошибок и пытаясь оторваться на следующей жертве. Тем более что добыча эта шла без света, отпугивающего добрую половину фауны болот.
Наемник все чаще и чаще нажимал спусковой крючок, тыкая стволом винтовки в стороны. Пули бесшумно поражали цели, лишь негромкий лязг затвора и глухие хлопки добавлялись в общую звуковую гамму. Некоторых из тварей стрелок все же успевал увидеть, когда те подбирались слишком близко, – их противные, уродливые морды заставляли кровь стынуть в жилах. Но все же большую часть наемник поражал на приличном расстоянии, угадывая их по всплеску и различая по темным сгусткам на фоне светлой ряски. Хорошо, что он заранее изготовил двойные магазины, но вот единственную гранату Шрам все-таки утопил, когда провалился в тину, оступившись мимо тропы.
Когда до хижины Болотника сталкерам оставалась пара сотен метров и стал заметен свет сторожевого керосинового фонаря, висевшего на крыльце, хозяин владений уже знал о незваных гостях. Или кто-то известил его об их появлении…
– Младший сержант Скобленко, – крикнул Корсар, ускоряя шаг и громче булькая водой под ногами. – Постарайся не шмальнуть в старого друга.
– Никак гвардии старший прапорщик Войнов пожаловал? – послышался отзыв с островка. – Корсар, ты, что ли, мимикрим тебя взасос?
– Я-а!
– А с тобой кто?
– Друг мой. Друг твой… Сын Истребителя.
– Треш-ш!!!
– Он самый. Ставь чайник, грей пирожки, мы ща…
– Вы сначала свои булки сюда доставьте, ишь, пирожки им в одно место! У изгороди ивовой прими резко влево. Там силок у меня.
– Понял… Ага, вижу-у… Ого! Да тут не силок, а целый капкан на злыдня…
– А теперича вправо шагайте, тут тоже… хапхан.
Когда выбрались на твердую сушу, чуть целовать землю не бросились – так опостылели им за два часа черная вода и качающаяся гать. Но лобызать пришлось хозяина.
– Болотник!
– Корсар!
Хозяин местной локации обнялся с другом, приветливо посмотрел на Треша:
– Ну что, сталкер, привет тебе, что ли?
– Здорово, Болотник! – Страж протянул руку, которую знахарь крепко пожал.
– Будем знакомы, парень.
– Болотник, ты меня совсем не узнаешь? – сталкер стянул бандану с головы, пятерней пошурудил волосы.
– Совсем. А что, должен?
– Треш я. Страж из Пади. Данила Топорков. Ну?
– И, Треш? – Болотник, похоже, действительно в первый раз видел сталкера.
– Армада. Врата ее… Ты внештатный, а батя мой главный охранник Армады. Ну?
– Не знаю никакой Армады, никакой Пади, – пожал плечами знахарь, переводя взгляд на Корсара.
– Ну как же? – смутился Треш, недоуменно глядя на обоих. – Судный день. Падь. Армада. Батя мой с Орком в Стражах Армады. Ты ее Избранный. Вот здесь… нет, вот там она спрятана.
Сталкер показал пальцем на восток, мимо хижины доктора.
– Скрыта в толще Больших Луж и холмов… Болотник! Вспомнил?
Знахарь помотал головой, одной рукой взялся за ремень ружья, висевшего на плече. И, словно и не было нелепой сцены, спросил Корсара:
– Одни пришли? Никого не привели?
– Нет. Вдвоем мы.
– Ну лады. Даже если и привели хвост, Бурелом с ним разберется.
– Жив чертяка? – улыбнулся Корсар.
– А что с ним сделается? Жив. На моих харчах и снадобьях здесь хоть кто сто лет проживет. Да, Треш? – Старик подмигнул сталкеру, отчего тот еще больше вошел в ступор.
– Айда в хату, ужин стынет, – пригласил жестом хозяин и как-то лукаво улыбнулся Даниле, отчего тот совсем погряз в непонятках.
– Ужин? Ты что, давно ждешь нас? – удивился Корсар, кивком головы указывая Трешу на крыльцо.
– Слоны в посудной лавке, – иносказательно ответил знахарь, поднимаясь по ступенькам.
– Да ладно-о! Мы молча шли, даже не стреляли по твоим питомцам.
– Ой ли? Я чую боль и страдания нескольких из них… Слышу.
Треш открыл рот, Корсар тоже немало поразился сказанному. Прежде всего тому, что сказанное не соответствовало действительности.
– Честно-честно, мы ни-ни. Они сегодня дружелюбные как никогда, – промолвил он, глядя на Болотника.
Старик перевел взгляд с друга на черную бездну ночи, прищурился, будто бы от света керосинки над головой мог различить в полной тьме какие-то признаки или доказательства.
– Говоришь, не палили по болотным жителям?
– Так точно, – Корсар кивнул. – И даже выстрелов не слышали.
– Ладно. Заходите в дом. В сенях переобуйтесь – грязную обувку сымайте, угги на клюки и в дом. Умывальник в кухоньке за занавеской. Я щас возвернусь…
Сталкеры проводили взглядом Болотника, ушедшего в сарай, переглянулись и вошли в сени.
– Угги летом? – шепнул Треш, но Корсар его, видимо, не услышал, думая о чем-то своем.
Когда хозяин вернулся, сталкеры уже умылись, частично разделись и немного задремали у печки. Корсар встрепенулся, вопросительно взглянул на знахаря.
– Кликнул Бурелома да самогоночки прихватил, – пояснил Болотник, но некоторую настороженность в его лице сталкер все же заметил.
– Вот разморило так разморило в тепле и чистоте! – зевнул Треш, потягиваясь. – Хорошо, что ты, Болотник, на месте оказался, а не бродишь где-то за пределами своей вотчины.
– Да я редко выхожу в поля. Только по исключительной надобности, – знахарь поставил бутыль самогона на стол, вернулся, закрыл дверь на засов, прошел к окошку, затворил внутренние ставни.
– Виталий? – Корсар тревожно взглянул на хозяина дома.
– Так, – пробурчал Болотник. – На всякий случай. Ночь на дворе, чтобы любопытные кикиморы не заглядывали. А то утащат нашего молодца, насильно женят на себе, да, Данила?
Треш смущенно кивнул, глядя на улыбающегося доктора. У него сейчас было много вопросов к знахарю, но хотелось задать их размеренно, по порядку, не спеша.
– К столу, гости дорогие. Пусть и незваные, но всегда милые, – показал рукой Болотник и сам сел на табурет массивных размеров.
Треш окинул оценивающим взглядом помещение. Оно почти не отличалось от того, которое он уже видел там, в Пади. Та же обшарпанная, покрытая известью печь с вечно свисающим с полатей ватным одеялом, топчан вдоль противоположной стены, крепкий, небольшой стол с парой табуретов и скамейкой между ним и окошком, низкий потолок, кухня с пестрой занавеской. Кругом на стенах и под потолком связки и пучки трав и кореньев, на полках горшки и банки. Всюду запах соломы, перебиваемый квашеной капустой в миске на столе. Тепло и как-то… спокойно.
