Ирина махнула рукой.
– Не обо мне сейчас речь идет. Я поддерживала отношения с Клавдией, помогла ей в тяжелый момент. Пестова сначала мне просто руки целовала, потом, когда все вроде устаканилось, стала намекать: Инна Ивановна, успокойтесь, не лезьте в мою жизнь. А я не могла Клавдию оставить. Вокруг нее начали виться мужики. Женщина, у которой вообще нет опыта общения с противоположным полом, пошла в разнос, стала гулять без оглядки. Я при советской власти была членом КПСС, да на моей работе беспартийные не служат. Ну и атеистка по глупости. В бога никогда не верила. В сторону церкви никогда не плевала, равнодушно относилась к ней. Думала так: если кто-то настолько глуп, что в наше время покорения космоса полагает, что на небесах сидит дедушка, который нами управляет, то этого дурачка пожалеть надо. Но когда я Колю с женой похоронила, в ночь после поминок мне сон привиделся. Сидят Пестовы в грязи, то ли болото, то ли пруд, весь чем-то черным заполнен. Наружу одни головы торчат. Николай плачет:
– Инна, спаси нас, смотри, куда мы угодили. Беги в храм, молись за графов Шиховых, нас отсюда только молитва вызволить может. За Клавой пригляди, начудить может.
Так четко я картинку увидела, голос услышала. Мне вообще-то сны никогда не снятся. И вон что. Я очнулась в холодном поту.
– Вы теперь верующая? – уточнил Димон.
– Нет, – после короткой паузы призналась хозяйка, – мне в церкви неприятно находится. И знаю, бога нет. Но за Клавой присматривать стала. Сколько раз из ее постели мужиков выгоняла, стыдила бабу, а та злилась:
– Взрослая я, не смей в мою квартиру без приглашения припираться.
И вдруг! Она сама мне позвонила, испуганная.
– Тетя Инна, скорей приходи.
Я бегом к Клаве, а у нее гостья, женщина молодая, по виду лет тридцати. На коленях девочка, годика, может, три ей. Для своего возраста тихая. Клава в истерике.
– Тетя Инна, пожалуйста, сделай что-нибудь.
И что выяснилось? Гостья, которую звали Офелией…
Асолева усмехнулась.
– Захочешь, не забудешь имя, сообщила, что ее подруга Марина Тестова родила от Феди девочку, отец назвал ее Анфисой. Молодые то ругались, то мирились. Познакомились они на какой-то вечеринке, их свела вместе любовь к таблеткам-порошкам. Анфисой родители не занимались, кормили ее чем попало. По идее, девочке светила судьба умереть в младенчестве, но она почему-то осталась жива, вот только разговаривает плохо. В ясли-сад ребенок никогда не ходил, по большей части сидел дома один. Потом Федор куда-то исчез. Раньше он хоть изредка давал Марине деньги, а сейчас Тестовой ни копейки не достается. Два дня назад Марина привела Анфису к Офелии, сказала, что уедет на сутки, и пропала. Офелия неделю занималась малышкой, но больше она работать нянькой не может, забирай, тетя Клава, племянницу.
На мой вопрос: «Откуда вам известен адрес Клавдии?» – девица ответила откровенно: «Федор, как обкурится, говорил: „Когда предки ласты склеят, стану хозяином дома, участка, заживу богато. Клавку, сестру, на… выгоню“». И адрес он повторял, и название платформы, на которой надо выходить, и московскую квартиру вспоминал.
Офелия ушла, Клава мне на шею бросилась:
– Тетечка Инночка, помоги!
Асолева замолчала.
– И вы решили проблему, – вздохнула я.
Инна Ивановна улыбнулась.
– Татьяна, разве это проблема – изменить крошке личность? Да на таких заданиях вообще неопытные люди учатся. С ребенком просто, да еще с этаким Маугли, который оказался вне сети детских учреждений. Что у Анфисы в биографии чистить? Друзей нет, врагами не обзавелась, нигде не училась. Белый лист, пиши на нем что пожелаешь. Стала девочка Кривкиной. Поскольку она внешне на пять лет никак не выглядела: тощая, маленькая… ну да недокормыши все такие, то ей сделали метрику трехлетки. Я, кстати, анализ сдала, проверила, родня ли она Федору. Сравнила мазок с пробой Пети. Все совпало. Давайте обойдемся без рассказа, как я все устроила, это вам не интересно, важен факт: дочь Федора превратилась в ребенка Кривкиных. И никто не усомнился, что она им родня! Петя к тому моменту уже сам стал отцом, у него родилась Полина. Телега нашей жизни после дороги по ухабам да канавам вырулила на широкое шоссе и покатила без проблем.
Глава 38
Инна Ивановна пересела в кресло.
– После смерти Павла нас основательно потрясло. Но беды не вечны, потекли мирные годы. Петя с Анжеликой жили отдельно в своей квартире, но мы постоянно были на связи. Федор был надежно спрятан, на таблетках сидел, никуда не рвался. Петя попал на работу в особую бригаду. Все вроде хорошо. Но! Как всегда, появляется «но». Петя с Анжеликой почти до развода дошли. От меня они правду скрывали, я думала, что у них все хорошо, потом Петя правду сообщил: жена постоянно требует от него денег, упрекает, что в семье нет полного достатка, каждый день кричит:
– Устрой меня на высокооплачиваемую работу. С ума дома сойду.
Я кашлянула.
– Что не так? – мигом среагировала Инна.
– Полина нам говорила другое, – объяснила я, – дескать, она постоянно находилась дома одна, родители ее не любили, вечно ругали, работали с утра до ночи.
Инна хмыкнула.
– Кривая правда. Не совсем ложь, но и к истине мало отношения имеет. В два года Полину отдали в ясли. А я устроила невестку учиться. Занятия начинались в девять утра, до четырех шли лекции, с пяти до восьми практика. Замечательная специальность для женщины – косметолог. И Анжелика училась не в какой-то левой конторе. а на медицинском факультете. Косметологов четыре года там готовят, терапевтами, хирургами, педиатрами они служить права не имеют. Да, когда Полина пошла в школу, она приходила домой одна, делала уроки. Отец был на работе, мать у клиентов. Но я к ней постоянно заглядывала.
– Про бабушку она ни словом не обмолвилась, – заметил Димон.
Инна Ивановна нахмурилась.
– Полина, как все дети, хотела гипервнимания. Но, надо признать, с ней обошлись не очень хорошо.
– Вы имеете в виду интернат? – уточнила я.
Асолева сложила руки на груди.
– Девочка стала заложницей желаний отца и матери. Давайте по порядку. Косвенной виновницей всего, что случилось, стала я. Началось все невинно. Клавдию положила в больницу, проблема с сосудами. Плюс стартовал диабет второго типа. Мы с дочерью Пестовых не общались, и не по моей вине. Клава из породы людей, которые бывают слаще варенья, когда вы им нужны, и превращаются в верблюжью колючку, если у них жизнь нормально идет. Когда Офелия пришла, кому Клавдия звонить кинулась? Мне. А когда я все уладила, она исчезла. В следующий раз она мне позвонила, когда в клинику угодила, запела слаще соловья:
– Тетя Инна, мне так плохо! Кормят здесь мерзко. Больница по ОМС, денег у меня на приличную клинику нет. Кошка дома голодная. Помоги, пожалуйста, не бросай в беде.
