– Да, – еле слышно подтвердила девочка.
Далее диалог стал еще напряженнее.
– Хватай ключи и бегом ко мне.
– Не знаю, где они.
– Скорей всего в шкафу, там, где деньги.
– Не знаю, где у мамы сбережения.
– Вот те на! Неужели никогда руку в коробочку не запускала, на мороженое не тырила?
– Нет. Мама не разрешает мне самой ничего покупать.
– Экая ты правильная. Открой гардероб, где родители держат свои вещи, и поройся на полках. Если там не найдешь ключ, поройся в секретере в «стенке», в письменном столе. Да поживей! Представь, как Анжелика тебя отругает, когда узнает, что ты палец о палец не ударила, когда соседка о потопе сообщила. Перезвоню через десять минут.
– Мне запрещено в спальню заходить, – пояснила Полина, – комната взрослых только для взрослых.
– Иди! Объясню Лике, что я тебе велела. Знаешь, сколько денег придется выложить за материалы, работу мастеров? Тебя за глупость лишат всех подарков на месяц.
– Мне их один раз в году дарят, – вздохнула Полина.
– Если в доме пожар, горит кухня, а мама с папой в спальне и ничего не знают, ты к ним в комнату не пойдешь?
У Полины, которую воспитывали в системе жестких запретов, мозг закипел. Девочка попыталась решить непростое уравнение. Входить в спальню к старшим нельзя никогда. Но в доме пожар, родители сгорят.
– Ну… наверное, пойду, – промямлила она, – пусть потом сердятся, главное, я спасу их.
– А сейчас сбережешь семейные деньги, – заорала Зина, – надоело дуру упрашивать! Одиннадцать лет балде, замуж скоро выходить, а ведешь себя как младенец. А ну, пошла искать ключ!
Поскольку родители чаще всего беседовали с Полей в приказном тоне, у нее сработал автопилот. Поля кинулась на запретную территорию, распахнула шкаф и увидела на средней полке две жестяные коробки из-под индийского чая. В одной лежали лекарства, во второй деньги и ключ с брелоком: трехголовый пес черного цвета. Не успела Полина взять его в руки, как опять позвонила Зинаида.
Не стоит сейчас живописать, как Поля добиралась в неизвестный ей район. Хорошо, что у нее был единый проездной. Соседка оказалась права. В ванной в раковине отверстие слива закрывала пробка, а из крана, который плохо завернули, лилась тонкая струйка воды, стекая на пол…
Полина замолчала.
– Вас отругали? – с сочувствием спросила я.
– Когда мама вернулась домой из больницы, она пообещала мне: сейчас ремня получишь, какое право имела рыться в шкафу, да еще ехать не пойми куда!
Но папа увел ее в спальню, они там долго орали друг на друга, потом позвали меня. Отец объяснил, что родители Анжелики погибли. Сиротку воспитывала бабушка, которая жила в квартире, куда я ездила. Теперь однушка принадлежит маме, она ее сдает. Зинаида жадина и врунья, не следовало ей подчиняться. Наказывать меня не станут, потому что я хотели спасти семейный кошелек. Но если еще раз что-то подобное вытворю, меня сдадут в детдом. Глупая девочка – позор семьи. Маме с папой такая не нужна.
Полина замолчала. Димон посмотрел на меня, я сказала:
– Теперь вы эту квартиру сдаете.
– Да, – подтвердила собеседница, – сама живу в той, где когда-то обитала с родителями.
– Верно, – вновь подключился к беседе Коробков, – вы там прописаны. Однушку вам мать подарила.
Коробков на мгновение замолчал, а я поняла, что за мысль появилась в его голове. Если жилье оформлено в дар, значит, побег не спонтанный, он готовился заранее. И почему я раньше до этого не додумалась? Ясно же, что новые документы быстро не сделаешь, ребенка в непростой интернат за пару часов не определишь.
Я уставилась на Полину.
– Сколько времени вы жили в чужой квартире после того, как ушли из родного гнезда?
Правкина схватилась за стакан с водой.
– Один день и ночь. Потом мама отвезла меня в приют.
– Не помните, где располагалось временное пристанище? – не отставала я. – Название улицы? Станция метро? Как вы туда добирались? На такси? Автобусе? Троллейбусе? Подземке?
Полина сделала несколько судорожных глотков.
– Сначала пешком, потом на метро. Но я не помню станцию, на которой мы вышли. Очень долго ехали, сделали пять, шесть пересадок. Квартира была чистая, но похожа на гостиницу. Я была очень напугана, просто очень.
– Хорошо, – кивнула я. – Вы туда добрались. Дальше что?
Полина удивилась:
– Ничего. Там была еда, стаканы пластиковые, в них кипяток наливали и суп. Чай еще. Телевизора нет, радио тоже. Мать велела мне сидеть тихо. Ну я и сидела.
– Мама ушла? – предположила я.
– Нет, – ответила Полина, – она книгу какую-то читала, с собой ее привезла. День прошел, вечером в квартиру позвонили. Мать с кем-то поговорила. Утром она меня в интернат отдала.
– Как это происходило? – поинтересовалась я.
Полина заморгала.
– Ну… мы подошли к воротам, мать в домофон сказала: «Правкина приехала».
Я удивилась: кто это такая? Открылась калитка, вышла женщина, увела меня. Звали ее Ольга Николаевна, она потом стала моим воспитателем. От нее я узнала, что теперь живу под фамилией Правкина. Все. Чуть позднее Ольга объяснила, что нельзя даже упоминать про Заикину.
– Теперь вопрос об Анфисе, – перешел к другой теме Димон. – Как и где вы познакомились? И кому в голову пришла идея искать Анжелику? Вам или Кривкиной? С какого боку она в этой истории?
– Кто из вас инициатор обращения к нам? – уточнил Коробков.
– Анфиса, – ответила Полина.
Мобильный в моем кармане завибрировал. Я незаметно вытащила его и, держа под столом, прочитала сообщение. Это оказалось СМС из лаборатории, которое сначала прилетело к Коробкову, а потом переслалось мне.
Глава 24
Когда Полина ушла, мы с Димоном отправились в столовую. В общем зале, где за столиками сидят разные сотрудники, о работе мы не беседуем. Поэтому Коробков подсел к ребятам из техотдела и стал увлеченно обсуждать какую-то новую штуку для компьютера. А около меня устроилась Наташа из бухгалтерии и хищно спросила:
– Я тебе показывала фото новорожденного внука? Нет?
Придя в полный восторг, что нашла ту, кто еще не любовался младенцем, Наталья положила передо мной телефон…
Прошло немало времени, прежде чем мы с Димоном вернулись на свой этаж. В лифте у Коробкова звякнул мобильный. В кабинете Димон показал сообщение из лаборатории. Анализ ДНК. Кривкина и Правкина – кровные сестры. У них общий отец, Петр Заикин. Мать Анфисы – Марина Филипповна Тестова, ее образец ДНК хранился в общей базе с момента пропажи женщины. Тело Тестовой обнаружили много лет назад в доме, который готовили под снос. Личность ее установили по ДНК.
