– Тебе, Ивану и Рине, – ответила я, – но это бессмысленный разговор, потому что мы знаем, что Петр мертв.
– И улик при нем не нашли, – подчеркнул Коробков. – Куда они подевались?
– Вопрос отправляется в корзину к остальным, – заявила я, – а теперь к нам приходит Анфиса Кривкина, которая называется Полиной Правкиной, и просит найти убийцу отца. Поговорив с нами, девушка уходит, и вскоре мы встречаемся с настоящей Полиной, которая сообщает, что Анфиса отравилась в кафе. И она, истинная Полина, просто пошла на поводу у Кривкиной, которая хотела узнать правду. Но в процессе беседы настоящая Полина изменяет свои показания, кричит, что хочет выяснить, что случилось с ее родителями. Говорит она путано, потом Полине делается плохо, и мы вызываем «Скорую».
Коробков постучал карандашом по столешнице.
– Ей измерили давление, оно оказалось очень низким. Дочь Заикина отвезли в клинику. Сегодня ее оттуда выпустят. Ничего серьезного у Полины нет, просто нервный срыв.
Я встала.
– Еще вопрос: кто платил за квартиру, в которой прописана Полина. пока она жила в детдоме? Мы не общались с сотрудниками кафе, в котором погибла Кривкина. Может, мне туда сейчас сбегать? Это недалеко совсем.
– Давай, – согласился Коробков, – а я позвоню Правкиной и приглашу ее к нам. И попробую прояснить ситуацию с квартплатой. Знаешь, меня удивляет, как они похожи, Полина и Анфиса. Не близнецы, но прямо как сестры. Давай у дочки Петра анализ возьмем?
– Прекрасная идея, – согласилась я, – пойду с барменом поболтаю.
Димон посмотрел в окно.
– Там вроде дождь намечается.
– Люблю грозу в начале мая, – процитировала я стихотворение Тютчева.
– Вот еще одно доказательство, – усмехнулся приятель.
– Чего? – спросила я, надевая ветровку.
– Я про Федора Тютчева, – уточнил Димон, – эстет, знаток иностранных языков, гениальный поэт. Его стихи сегодня звучат так, словно их час назад написали. Например, вот это:
Напрасный труд – нет, их не вразумишь, —
Чем либеральней, тем они пошлее,
Цивилизация – для них фетиш,
Но недоступна им ее идея.
Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.
Это он в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году про тогдашних либералов написал. А можно-то и сейчас применить. Чего молчишь?
Я наконец надела ветровку.
– Не знаю, что меня больше удивило – стих Тютчева, который я, несмотря на филологическое образование, сейчас впервые услышала, или то, что ты его наизусть цитируешь.
Димон поднял указательный палец.
– Вот! В душе каждого человека такой компот варится! Понамешано всякого. Тютчев – прекрасный поэт, но он жестоко наказывал своих крепостных и менял женщин с такой частотой, что порой их имена путал. Для большинства людей он автор чудесных стихов: «Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом». Но Федор Иванович – злой мужик, неразборчивый в связях. А я, оказывается, люблю и знаю поэзию, о чем ты за много лет знакомства со мной и не подозревала. Порой о близком друге такое выяснишь! Петя Заикин сиял на работе светлым ликом. Но каков он был на самом деле, а? Раскопать тайны кого-либо можно, вытащить на свет божий похороненный глубоко под утрамбованной землей чужой секрет тоже получится. Намного сложнее разобраться в самом себе, понять, на что я способен или не способен.
Я встала.
– Сейчас по твоему совету я разобралась со своими ощущениями и поняла: я хочу пойти в кафе, несмотря на дождь.
– Зонтик возьми, – посоветовал Коробков.
– У меня ветровка с капюшоном, – отмахнулась я, – идти недалеко. Не растаю, не сахарная.
– Последнее сущая правда, – согласился Димон, – ты не сахарная, скорей уж имбирная или перечная.
– Ну спасибо, – засмеялась я, направляясь к двери, – значит, по твоему мнению, я горечь невыносимая. Вернусь и разберусь с тобой. Хотела купить тебе в кафе булочек, но теперь ты их не получишь.
– Эй, эй, – закричал Димон мне в спину, – подожди! Твои слова о плюшках изменили мое мнение…
Продолжения тирады я не услышала, быстро вошла в лифт, спустилась на первый этаж, выбежала на улицу и горько пожалела о том, что не взяла зонтик.
Дождь стоял стеной, редкие прохожие скакали через лужи с такой ловкостью, что им позавидовал бы кенгуру. Делать нечего, пришлось присоединяться к стае сумчатых.
Кафе находилось в паре минут ходьбы от нашего офиса, но я ворвалась в трактир, основательно промокнув.
– Погода зажигает, – мрачно произнес официант, он же бармен, глядя на единственную посетительницу, – вашу куртку могу на батарею повесить.
– Она работает? – удивилась я, оглядывая помещение.
– Нет, но в расправленном состоянии она быстрее высохнет, чем на крючке, – пояснил парень.
Я протянула ему куртку.
– Спасибо.
– Посмотрите пока меню, – предложил бармен и ушел.
Я прочитала короткий перечень блюд и напитков и спросила у официанта, который успел вновь подойти к столику:
– Что такое «фирменный капучино „Орешек“»?
– Кофе плюс безалкогольный миндальный сироп, сливки, взбитые в пену, – перечислил парень, – напиток имеет характерный ярко выраженный горьковатый вкус и крепкий аромат ореха.
– С удовольствием попробую, – улыбнулась я.
– Возьмите булочку с творогом, – предложил бармен, – очень вкусные.
– С моим весом только выпечкой баловаться, – вздохнула я.
– Вы так зависите от мнения идиотов, которым нравятся швабры? – усмехнулся собеседник. – И, на мой взгляд, полноты у вас не наблюдается. Отлично развитая трапеция, прямая спина, ничего нигде не висит. Вы в прекрасной форме.
– Спасибо за комплимент, – расцвела я.
– Никогда не хвалю никого из вежливости, – уточнил бармен, – понятно, что вы постоянно занимаетесь в зале, за что вам респект. Порой девушка – сплошное собрание костей, скелет, обтянутый кожей, спина круглая, грудь впалая, на ней задорно два импланта торчат. Предложишь такой ватрушку, красота невозможная в шоке: «Тесто? Никогда! Я веду здоровый образ жизни! Мяса не ем, молока не пью. Увы, лишний вес у меня, живот торчит, никак не убирается». Во дура!
– Если выпрямить спину, живот подберется, – сказала я, – но, чтобы ходить прямо, надо качать нижний этаж, ноги, ягодицы. Постамент – наше все! Несите капучино с булочкой.
Плюшка и впрямь оказалась отменной.
– На вынос ватрушечки можно взять? – осведомилась я. – В офисе сидит голодный волк.
