Светлана вытерла лицо полотенцем.
– Сначала я обалдела. Она меня выкинула, как ненужную вещь. Прорыдала я неделю. Вообще говоря, я понимала, что Анна, скорей всего, улетит куда подальше, ее сын попал в поле зрения органов. Но я, наивная дурочка, считала себя членом ее семьи, думала, что меня возьмут с собой. Да вышло иначе. Кое-как успокоилась, стала искать работу. Но планка-то поднята высоко. Я служила у звезды первой величины, не хотелось опускаться ниже. А у всех селебритис из первой тридцатки были свои люди. Кататься непонятно с кем по деревням меня не привлекало, я уже решила писать в интернете статьи, но стала жертвой наезда… И вот сижу в убогой квартирке.
– Неужели газеты, телешоу не предлагали вам дать за деньги интервью или прийти на шоу? – задала я провокационный вопрос. – Кое-кто таким образом неплохо зарабатывает. Один немолодой мужчина, некогда известный, а потом потерявший славу, впал в депрессию, начал пить, затем стал принимать наркотики. Ведущий рейтингового шоу снял программу, как он спасает этого человека, лично отвозит его в клинику. Погасшую звезду вылечили, нынче он ходит по всем программам и рассказывает, как выплыл из пучины пьянства-наркомании, предлагает лечить других знаменитостей, сам ставит им диагнозы: алкоголизм, зависимость от наркотиков. Забил свой аккаунт рекламой, хорошо зарабатывает.
– Сразу после отлета Анны мне звонили из разных изданий, – вздохнула Светлана, – но журналисты хотели «жареного», интересовались: по какой причине Кругликова покинула Россию.
Белова вытерла лицо.
– Я уже не работала на Анну, имела полное право открыть рот, выложить правду. Поверьте, она шокирующая, но я порядочный человек, поэтому держала язык за зубами. И куда меня интеллигентность завела? В полную нищету!
Глава 18
Я открыла свой айпад и положила перед хозяйкой квартиры.
– Узнаете кого-нибудь из женщин?
– Конечно, – улыбнулась Света, – особые члены фан-клуба. Лариса, Нина, Женя… вот эту я забыла. То ли Оля, то ли Наташа… Память совсем дурная стала. Правда, они перестали к нам ходить…
Светлана опустила глаза.
– Перестали ходить? – повторила я. – Почему?
Белова начала комкать полотенце.
– Ну… с фанатами такое часто бывает… устают, разочаровываются в кумире… разные причины.
– Они убиты, – сказала я, – в официальных документах о вскрытии сказано про особую жестокость преступника.
Лицо Светланы посерело.
– Их мучили?
– Да, – после небольшого колебания ответила я.
Светлана закрыла лицо руками.
– Ужасно!
– Верно, – согласилась я, – найдено несколько тел. Возможно, жертв было больше, просто их не обнаружили. Если вы назовете фамилии бедняг, мы сможем оповестить их семьи.
– Нет, – еле слышно отказалась Белова, – нет…
– Но вы же точно знаете, кто они? – спросила я.
– Двух – да, остальных только по именам, – прошептала Белова.
– У людей, которые занимались поисками убийцы, возникла уверенность, что преступником является Валерий Кругликов, – продолжала я, – но меня сейчас не интересует сын вашей бывшей хозяйки. Речь идет о Петре Заикине. Может, слышали о нем?
Светлана молча кивнула.
– Нам известно, что этот мужчин украл из хранилища улики, которые подтверждали вину Валерия, – начала я, но договорить не успела, потому что хозяйка ахнула.
– Так это сделал сам Петруша!
– Сам Петруша? – повторила я. – Похоже, вы были близко знакомы.
Светлана опустила голову.
– Пожалуйста, не спрашивайте. Можете унести назад все вкусное, потому что я ничего не расскажу.
– Если вы общались с Петром, то знаете, что он был женат, – как ни в чем не бывало продолжала я, – его супругу звали Анжеликой, дочку – Полиной.
– Она Аполлинария, – уточнила Белова, – имя трудное в произношении, архаичное, поэтому девочку зовут Полиной… Вы сказали «звали Анжеликой». Боже! Лика умерла?
– Точного ответа на вопрос нет, – призналась я, – после смерти Петра…
– Ой, мамочки, – прошептала собеседница, – Петруша мне перестал звонить. Но я думала…
Светлана вновь уткнулась лицом в полотенце, которое давно превратилось в мятую тряпку, и зарыдала.
Я встала и начала гладить ее по голове.
– Простите, я думала, вы знаете, что Заикин погиб.
– И кто бы мне все рассказал? – сквозь слезы прошептала Светлана. – Что с ним случилось?
– Не очень хочется вам рассказывать подробности, – честно ответила я.
– Ничего, – прошептала Белова, – я выдержу. Лучше правду знать. Думала, он меня, свою сестру, бросил, обиделся.
– Заикин – единственный сын у родителей, – удивилась я.
– Общей крови у нас нет, – подтвердила Светлана, – мой папа, Николай Сергеевич Белов, – художник. Он не особо известен широкой публике, но был популярен у тех, кто любил живописцев с нестандартным мышлением. Слышали про Босха?
– Конечно, – улыбнулась я. – Иероним Босх – нидерландский художник периода Северного Возрождения. Считается одним из самых загадочных живописцев в истории западного искусства. Родился в середине пятнадцатого века. Его картины завораживают. Они такие жуткие, что невозможно прекратить их рассматривать. На мой взгляд, его слегка напоминает Микалоюс Чюрленис. Хотя нидерландец и литовец очень разные.
– Мой папа был в творчестве близок Чюрленису, – вдруг улыбнулась Светлана, – абсолютно непонятный ни советским властям, ни критикам, ни коллегам. Его работы покупал только Павел Заикин, отец Пети. Папа и дядя Паша дружили с детства. А я постоянно бегала к Заикиным домой. Петяша меня моложе, когда он родился, я его в коляске возила. Потом…
Светлана положила руки на стол.
– У папы диагностировали шизофрению, заперли его в сумасшедшем доме. Дядя Паша, уж не знаю как, смог друга из лап советской психиатрии вырвать. Мама сначала радовалась, потом стала скучной, ну и… Она из окна выпрыгнула. Отцу после этого хуже стало, дома он жить не мог, даже дядя Павел понял, что Николаю лучше находиться под постоянным наблюдением врачей Он устроил лучшего друга в лечебницу, платил персоналу, чтобы его не обижали. Мне тогда семнадцать исполнилось. Отец больше домой не вернулся, умер через два года. А я у Заикиных почти поселилась. Мы с Петюней считались братом и сестрой. Поругались за всю жизнь лишь один раз. Господи, я надеялась, что он когда-нибудь бросит Анжелику.
Светлана замолчала.
– У Петра были проблемы с женой?
Белова криво улыбнулась.
– Семейная жизнь у большинства людей наперекосяк идет. Анжелика – та еще штучка. Она, увы, моя знакомая. Много лет назад я, Петя плюс несколько друзей решили отметить Новый год у одного приятеля. Тридцать первого мне позвонила Анжелика в слезах, ее никто не пригласил на праздник, придется сидеть одной. А я, вот идиотка, взяла ее с собой. В нашей компании было четыре супружеские пары, я с молодым человеком, Петя и Анжелика. Последние одинокие. Ну вы же понимаете: выпили, потанцевали, спать легли. Через четыре месяца Петяша мне сказал:
