– Конечно, это важно, – заверил ее Роджер. – Хорошо, что ты вспомнила.
– Спасибо, мисс Праути, – сказал инспектор. – А что было дальше?
– Так вот, миссис Хислоп сказала, что это задняя нога превосходного качества, многие были бы счастливы иметь такую заднюю ногу, и что она, миссис Хислоп, совершенно уверена, что никакие фламинго этой ноге в подметки не годятся. Тогда мистер Годфри сказал, что он совершенно удовлетворен этим показанием и что они примут говяжью ногу за фламинго, а если кто-нибудь хочет возразить, сказал он, пусть скажет сейчас или молчит вечно. Никто не возразил…
– Эта книга у мистера Годфри? – спросил инспектор.
– Кажется, осталась на кухне, – сказала Джейн. – Точно не помню. Рассказывать дальше?
– Да, пожалуйста.
– Они взяли эту заднюю ногу, то есть фламинго, ощипали, вымыли, выпотрошили, положили в сковороду, добавили воды, соли, укропа и уксуса; кажется, так. Викарий сказал, что из всех посмертных похождений, о которых он читал, это самое нелепое, а мистер Годфри сказал, что когда она приготовится наполовину, надо бросить туда пучок порея и кориандра, а в самом конце для цвета добавить сиропу. Миссис Хислоп поинтересовалась, что значит «в самом конце» и какой сироп имеется в виду. Мистер Годфри сказал, что древние римляне определяли время более или менее приблизительно; то же самое у них было с сиропом, так что оба эти пункта он всецело оставляет на усмотрение миссис Хислоп. Она сказала, что у нее есть сироп из инжира, и если мистер Годфри настаивает… Мистер Годфри уточнил, правильно ли он помнит, что миссис Хислоп лечит им свою родню от запоров. Миссис Хислоп ответила, что да, именно так, и никто потом не жалуется. Мистер Годфри сказал, что он ест фламинго впервые, и ему хотелось бы сохранить об этом дне какие-то иные воспоминания, а потому давайте оставим сироп из инжира тем, кто в нем действительно нуждается. Миссис Хислоп сказала, что в таком случае возьмет подливу. Мистер Годфри сказал, что еще надо два-три куриных яйца, а потом положить в ступу перец, кориандр, корень лазерпиция, мяту, руту, растереть, полить уксусом, добавить фиников и жидкости со сковороды. Миссис Хислоп сказала, что уже поздновато идти в Бэкинфорд за лазерпицием. Мистер Годфри сказал, что да, за лазерпицием идти поздно, потому что последний раз, когда его нашли, был в первом веке, и его тут же послали императору Нерону. Миссис Хислоп сказала, что надеется, этот изверг по крайней мере приготовил с ним хорошую говяжью ногу, а не употребил на всякие распутства. Мистер Годфри сказал, что единственное, что мы можем утверждать с уверенностью, – это что лазерпиций рос в Африке, невдалеке от племени адирмахидов (которые кусают вшей, добавил викарий), что в его зарослях водились ласки и что его употребляли от кашля и бородавок, а кроме того, когда готовили отварные мозги, тыкву по-александрийски и множество других вещей, а теперь его нет. Миссис Хислоп спросила, что же мы будем делать, если фламинго у нас есть, а лазерпиция нет, и почему мистер Годфри не подумал об этом раньше, когда она отдала для его затей лучшего фламинго из тех, которые когда-либо шли на говяжий бульон. Мистер Годфри сказал, что нам на помощь приходит таблица, в которой написано, что чем можно заменить, и показал ее; из таблицы следовало, что вместо лазерпиция можно взять фенхель или имбирь, а вместо руты – розмарин. Миссис Хислоп взяла имбирь и розмарин и сказала, что фиников у нее тоже нет, но есть коринка. Мистер Годфри решил, что можно и коринку. Миссис Хислоп положила имбирь, розмарин и коринку, а потом нашла немного руты и добавила ее тоже. Мистер Годфри сказал, что по книге следует добавить крахмала для густоты. Миссис Хислоп сказала, что с густотой все хорошо и что в конце концов это фламинго, а не воротнички. Когда все это наконец подали на стол и сняли крышку, мистер Годфри принюхался и сказал, что в этом есть что-то пряное и оригинальное, и все с ним согласились. Он сказал, что рута явственно дает такой оттенок, который напоминает о многом, причем каждому о своем. Он сказал также, что с сожалением оглядывается на свою жизнь, понимая, что мог есть фламинго каждый месяц, но не делал этого. Ужин прошел мирно…
– Ничего странного? – спросил инспектор.
– Не больше, чем обычно, – сказала Джейн. – Викарий обсуждал с мистером Годфри, в каких рецептах у древних авторов встречается рута. Мисс Робертсон, все еще погруженная в свою эпитафию, раскладывала по столу приборы, чтобы было видно, кто где находился три дня назад, когда убили Эмилию, хотя викарий раз-другой пытался ей намекнуть, что это не скрашивает трапезу, а потом Роджер, – она покосилась на него, – стал спрашивать у нее, кто где, а она показывала, что вот это – Эдвардс, вон там, где пятно на скатерти, – я, вон на том краю, ближе к соуснику, – почтальон; тогда Роджер указал на сахарные щипцы и спросил, а это кто; мисс Робертсон ответила, что это сахарные щипцы, а Роджер сказал, что он сомневается в их невиновности…
– Я хотел ее взбодрить, – сдержанно сказал Роджер.
– Потом, – сказала Джейн, – все разошлись кто куда, я пошла к себе и сидела там, пока не послышались крики внизу.
– Значит, до этого вы не выходили из комнаты и ничего подозрительного не видели?
– Нет, – тихо сказала Джейн.
– А вы, мистер Хоуден?
– Я тоже после ужина сидел у себя, – быстро сказал Роджер. – Никуда не выходил и совершенно ничего не видел.
– Хорошо. Итак, мисс Праути, вы услышали крики внизу.
– Я побежала… На кухне был викарий, склонившийся над Энни. Она лежала на полу. Викарий сказал, что она мертва. Он сказал, что шел из библиотеки и услышал шум на кухне. Он застал Энни без сознания, она еле дышала, на лице был странный румянец, вокруг пахло чем-то…
– Миндалем, видимо, – сказал инспектор.
– И валялись осколки тарелки с этим дурацким фламинго. Викарий сказал, что надо звать доктора и полицию. Что это, инспектор? Это ведь не случайность?..
– Я жду отчета от доктора Уизерса, – сказал инспектор, – но думаю, это отравление цианидом.
– Ее убили?
– Да. Не знаете, хранит ли тут кто-нибудь цианистый калий?
– Эдвардс недавно запасся им, – сказал Роджер. – Чтобы вывести ос.
– Где он его взял?
– В бэкинфордской аптеке; вы убедитесь сами, если заглянете в их регистрационный журнал. Удивительно, что такие вещи продают беспрепятственно.
– Где он его хранит?
– В сарае, вон там.
– Кто может туда войти?
– Кто угодно.
– А кто знал об этом?
– По-моему, все, – сказал Роджер. – Джейн?.. – Она кивнула. – А мне он сказал об этом позавчера вместо приветствия. Он не хочет, чтобы окружающая природа оставалась в неведении о его намерениях. Кроме того, тут есть повод для гордости – это ведь совсем не то, что посыпать солью садовых слизняков.
– А он не пробовал делать это бензином?.. У него, кажется, есть опрыскиватель.
– Понимаете, – начал Роджер, – человек долгое время делает одно и то же… например, опрыскивает осиные гнезда бензином… а потом решает, отчего бы не попробовать что-то другое, например цианистый калий; и вот когда он делает это раз или два, то понимает, что занимался этим по чистому недомыслию и что ему не стоило менять бензин на что-то еще, потому что только с бензином он был по-настоящему счастлив, а цианистый калий, это, конечно, хорошо, но совсем не то, что ему нужно… Ну, вот так это бывает.
