– Нет, – я покачал головой, бросив окурок прямо на пол кухни и растоптав его подошвой. – Вряд ли Томми Уайтингс был способен на это. Даже после смерти люди остаются такими, какими были при жизни, а мальчик, судя по всему, был не из тех, кто готов дать отпор или, тем более, навредить другим.
– Но тогда кто убивает людей в Блэк Вудс?
От охватившего его волнения Рид уже не мог усидеть на месте, поэтому он вскочил на ноги и завис над пустым обеденным столом. Шериф по-прежнему молча глядел куда-то себе под ноги, не проронив больше ни слова.
– Кто-то, о ком пытался предупредить нас Томми.
– Черт, – детектив глубоко вдохнул и задрал голову к потолку, стараясь успокоиться. – Но зачем кому-то мстить всему городу за смерть чужого ребенка? И кто может быть вообще способен на это?
– Ты ведь сам помнишь, что сказал нам мальчик в лесу, – ответил я, следуя примеру Рида и поднимаясь на ноги. – И то, о чем говорила Кристин Блэк. Очевидно, жестокая и мучительная смерть Томми Уайтингса разбудила нечто, что до этого момента мирно дремало в лесах много сотен лет.
Поникшая голова Лаффера внезапно ожила: метнулась вверх, обнажив красные от слез глаза и губы, поджатые в одну бескровную нить. Он машинально смахнул со щек катящиеся градом капли, сжал кулаки и просипел, не глядя ни на кого:
– Это я во всем виноват! Я должен был спасти мальчишку, должен был прийти ему на помощь…
***
– Теперь понятно, отчего Эрл так трясется над тобой, – полушутя протянул Алекс Рид, осторожно притормаживая на обочине. – А я уж было решил, что ты – просто сынок какой-то важной шишки.
– Это последняя версия, которую стоило бы рассматривать, – хмыкнул я, распахивая дверцу и выбираясь из авто под ледяные струи ноябрьского ливня.
– Это почему же?
Я поднял воротник пальто, но это не спасло меня ни от завываний холодного ветра, ни от назойливых капель. Поэтому оставалось лишь поскорее пересечь шоссе и спрятаться от непогоды под хлипким навесом темнеющего вдалеке дома.
– Потому что моя мать была шлюхой, – ответил я. – И, кажется, сама не имела понятия о том, от кого именно забеременела.
– Звучит дерьмово, – сказал Рид и, будто вспомнив что-то добавил: – То, что Кристин Блэк говорила в больнице о твоей матери – это правда?
– Да, – я юркнул под навес и отряхнул пальто от катящихся повсюду брызг. – Она погибла на моих глазах, когда я был ребенком.
Напарник окинул меня пронизывающим взглядом, затем вздохнул и пробормотал самому себе под нос:
– Этот город полон загадок…
Я шагнул к покосившейся деревянной двери, зияющей несколькими сквозными щелями, и громко постучал в нее. Сперва в доме было тихо и темно, и я уже было решил, что в этом убогом жилище никого нет. Однако спустя несколько минут одно из передних окон неожиданно вспыхнуло ярким желтым светом, а затем за дверью раздался сиплый мужской кашель.
– Кто вы такие? – на пороге возникла лохматая грязная голова. – Что вам нужно?
– Добрый день, мистер Уайтингс, – сдержанно произнес Алекс. – Меня зовут Рид, это – детектив Миллер. Мы бы хотели поговорить с вами о вашем сыне.
– Мой сын давно умер, – рявкнул мужчина, обдав нас обоих алкогольными парами. – Не о чем здесь говорить.
– Мне так не кажется, – резко произнес я, как будто невзначай расстегивая пальто и обнажая рукоять пистолета.
Заметив это, пьяница тут же нахмурился и отступил на шаг назад. В его стеклянных глазах промелькнул испуг, но уже спустя несколько мгновений он сменился приступом гнева.
– Убирайтесь отсюда, – проревел он. – Прочь!
Он попытался рывком захлопнуть дверь, но я молниеносно перехватил хлипкое полотнище одной ладонью, выбросил вперед правую ногу и со всего размаха пнул его пяткой ботинка в живот. Потеряв равновесие, мужчина упал на спину, проехав с десяток дюймов по полу, обхватил ушибленное место обеими руками и закряхтел, катаясь по сырым доскам.
– Мистер Уайтингс, у вас ведь найдется минутка-другая свободного времени? – вежливо поинтересовался я, заглядывая в неубранный коридор и жестом приглашая Рида войти внутрь.
Когда детектив, немного опешивший от стремительно развивающихся событий, все же юркнул в крошечный холл дома Уайтингсов, я проскользнул следом и тут же прикрыл за собой дверь.
Пьяница еще какое-то время продолжал кататься по полу, сжимая свой живот, но затем, осознав, что никто не собирается приходить ему на помощь, перестал ломать комедию, коротко кашлянул и неловко поднялся на ноги.
– Учтите, – прошипел он, обнажая кривые зубы. – Я обо всем доложу шерифу! Вам это с рук не сойдет, чертовы крысы!
– Думаю, никто в городе не стал бы возражать, если бы тебя пристрелили как помойную собаку. Откровенно говоря, именно этого ты и заслуживаешь, – равнодушно обронил я. – Но в этот раз тебе, можно сказать, повезло: мы пришли не за этим. Все, что нас интересует – это твой сын, который, как ты прекрасно знаешь, погиб по твоей вине.
Грязный мужчина собирался что-то возразить, однако Рид тут же остановил его, шагнув ближе и выудив из кармана удостоверение в коричневом кожаном переплете.
Он сунул его пьянице под самый нос, а затем спокойно проговорил:
– Если не станете сотрудничать с нами, то как специальный сотрудник полиции я буду вынужден арестовать вас на срок, который посчитаю нужным, мистер Уайтингс.
Очевидно, реплика детектива убедила жильца полуразрушенного дома в том, что никто не собирается с ним шутить. Поэтому он, наконец, перестал скалить желтые зубы, немного отступил в сторону, и, сложив руки на груди, с вызовом произнес:
– И что вам нужно от меня? Томми умер год назад. Я рассказал шерифу все, о чем знал.
Смятый ворот его клетчатой рубашки, покрытый жирными пятнами, съехал вниз, обнажив давно небритую шею с бешено пульсирующими на ней темно-синими венами. Мистер Уайтингс заметно нервничал, и как бы сильно он ни старался это скрыть, у него ничего не выходило.
– Вы ведь в курсе, что происходит в Блэк Вудс последние месяцы? – Рид окатил его пронизывающим взглядом.
– Да, я знаю, – мужчина откинулся на стену, покрытую облезлыми бумажными обоями. – В лесу стало опасно.
– Не просто опасно, мистер Уайтингс, – процедил я сквозь зубы, не решаясь пройти глубже в коридор и брезгливо оглядывая убогую обстановку издалека. – Люди погибают.
– И что? – он уставился в мое лицо тупыми припухшими глазами, не понимая, что от него хотят. – При чем здесь я? При чем здесь Томми?
– При том, – ответил я, подкуривая сигарету. – Что это связано с твоим сыном.
– Что? – он посмотрел на меня как на безумного, а затем яростно сверкнул зрачками. – Эй, ты! В моем доме не курят!
Я коротко хмыкнул и сделал глубокую затяжку, демонстративно выпустив густую струю дыма в потолок, после чего произнес:
