Различные списки товаров и продуктов, прилагавшиеся к Торговому соглашению, весьма показательны, и, пожалуй, они подтверждают мнение Хильгера. Например, СССР обещал поставить 1 миллион тонн фуражного зерна и бобовых, 900 тысяч тонн нефти, 800 тысяч тонн чугунного лома и чугуна в чушках, 500 тысяч тонн фосфатов и 500 тысяч тонн железной руды. Помимо этого, оговаривались поставки (в меньших количествах) платины, хромовой руды, асбеста, серы, иридия, йода, глицерина, альбумина, дегтя, извести и множества различных других веществ.
Товары, которые должна была взамен поставить Германия, перечислялись в четырех отдельных списках. Первый список, куда вошли предметы военного оснащения, занял 42 машинописные страницы. Он охватывал буквально все – от перископов для подводных лодок и гидрографических инструментов до готовых танков и воздушных судов, в том числе пять самолетов Messerschmitt Bf-109E, пять самолетов Messerschmitt Bf-11 °C, два самолета Junkers Ju-88, два бомбардировщика Dornier Do-215, пять полугусеничных тракторов, два вертолета Fa-226 и один «полностью оснащенный» танк Panzer III. Пожалуй, самое удивительное, что СССР заказал еще и десять самолетов Heinkel He-100 – больше чем каких-либо других моделей, – явно приняв за чистую монету сомнительные утверждения немецких коллег о том, что эта модель превосходит Bf-109613. Вдобавок требовалось множество двигателей и запчастей, в том числе 1500 запальных свечей, 10 тысяч поршневых колец, 30 пропеллеров и тысячи других наименований, относившихся к военному снаряжению, артиллерийским орудиям, бронемашинам, стрелковым прицелам, оптическим инструментам и различным типам бомб и боеприпасов614.
Дополнительные списки охватывали разнообразные поставки военной и промышленной техники, в том числе оборудование для добычи полезных ископаемых, для химической и нефтяной промышленности, турбины, кузнечные горны, прессы, краны и станки. Кроме того, в списке значились 146 экскаваторов, а также локомотивы, генераторы, дизельные двигатели, стальные трубы и несколько кораблей, включая двенадцатитонный танкер, которые следовало доставить «немедленно». В последний список вошли объекты, в приобретении которых советская сторона была «заинтересована» на будущее, «в зависимости от обстоятельств»; в их число попали установки для гидрогенизации угля, для вулканизации и производства синтетического каучука615. По сути, СССР требовал, чтобы Германия предоставила ему кратчайший путь к созданию передового военно-промышленного комплекса – ни больше ни меньше.
Одним из первых объектов в советском «списке необходимых покупок» стал тяжелый крейсер, который немцы называли теперь «бывший «Лютцов»». Как и во многих других случаях, переговоры, которые в итоге привели к продаже «Лютцова», были довольно долгими и непростыми. Впервые советская сторона попросила продать ей этот корабль в начале ноября 1939 года – вместе с «Зейдлицем», тоже недостроенным. Затем, в конце того же месяца, ставки повысились: к перечню объектов, которые желала получить советская сторона, добавился еще один крейсер типа «Адмирал Хиппер» – «Принц Ойген», а также чертежи линкора «Бисмарк». Неудивительно, что список этот передали Гитлеру – и тот запретил продавать корабли «Зейдлиц» и «Принц Ойген», а на продажу чертежей «Бисмарка» дал свое согласие только при условии, что они ни в коем случае не попадут в «не те» (то есть британские) руки. Когда был дан «зеленый свет» на продажу «Лютцова», стороны принялись торговаться из-за цены. Вначале Геринг предложил купить крейсер за 152 миллиона рейхсмарок (что почти вдвое превышало затраты на строительство судна), но советская сторона сразу же отвергла столь высокую цену616. Однако в феврале 1940 года пункт о продаже корабля уже включили в текст Торгового соглашения, несмотря на то, что цена еще не была согласована; из этого можно сделать вывод, что обе стороны считали сделку почти совершенной. Согласно формулировке соглашения, бывший «Лютцов» следовало «доставить для достройки в СССР»: «корпус и все оснащение, вооружения [и] комплектующие», а также «полные чертежи, подробные описания, рабочие чертежи и результаты испытаний»617.
Потом переговоры о цене тянулись до начала мая 1940 года, когда в ответ на предложенную немцами цену – 109 миллионов рейхсмарок за крейсер вместе с боеприпасами – советская сторона немедленно ответила встречным предложением: 90 миллионов рейхсмарок. Поскольку как раз в том месяце войска Германии входили во Францию и Нидерланды, по-видимому, немецкие переговорщики уже устали от торговли и согласились остановиться на средней величине: 100 миллионов марок за корабль. В то же время германская сторона по-прежнему считала, что эта цена «неприемлема с точки зрения строгой коммерческой выгоды»618. После этого спасательные буксиры океанского класса вывели бывший «Лютцов» из порта Бремена и потащили его в Ленинград, куда прибыли в конце мая.
Поставки другой немецкой продукции в СССР не обременялись подобными сложностями. Поздней весной 1940 года, после начала Датско-норвежской операции Германии, советский обструкционизм заметно ослаб, и те переговоры, которые тянулись месяцами, удалось наконец завершить в течение нескольких недель или даже дней. Тогда быстро решился вопрос с поставками многих других товаров, которые фигурировали в условиях февральского Торгового соглашения. Многие из заказанных самолетов просто прилетели из Кёнигсберга прямо в Москву, где советская сторона подготовила средства наземного обеспечения, размещения, дозаправки и метеорологическое оборудование для обслуживания прибывающих экипажей. Военную и промышленную технику привозили железнодорожными составами, когда подходили сроки поставок, обозначенные в различных соглашениях. После ленивого препирательства из-за сроков и платежей германский экспорт в СССР вырос до месячного объема товаров на общую сумму 15 миллионов рейхсмарок в мае 1940 года, достигнув в декабре пика – 37 миллионов рейхсмарок619.
Советские поставки в Германию теоретически было легче осуществить, ведь речь шла в основном о насыпных и наливных грузах нефти, зерна и других пищевых продуктов. Однако в скрипучей инфраструктуре Советского Союза периодически возникали различные заторы и трудности, чаще всего в двух главных транзитных пунктах на пути в оккупированную Германией Польшу, – в Брест-Литовске и Пшемысле, где все осложнялось еще и из-за смены ширины рельсовых путей. Поэтому, чтобы избежать проблемных участков, большую часть нефти отправляли морем – с побережья советского Кавказа в болгарский порт Варну, а затем по железной дороге в Германию620. Тем не менее объем советских поставок в Германию рос: если весной 1940 года он составлял около десяти миллионов рейхсмарок в месяц, то в сентябре того же года он увеличился почти десятикратно621.
Таким образом, преодолев первоначальные проблемы, германо-советская торговля пережила в течение 1940 года мощный рост: советский экспорт в Германию за тот год оценивался приблизительно в 404 миллиона рейхсмарок, а германский экспорт в СССР – в 242 миллиона рейхсмарок622. Если взглянуть на германскую торговую статистику за 1940 год, можно заметить, что во втором полугодии объем экспорта в Советский Союз составлял более 60 % от общих ежемесячных показателей623. Итак, на первый взгляд кажется, что экономические связи двух стран принесли желанные плоды: Советский Союз снабжался жизненно важными образцами продукции точного машиностроения, призванными помочь ему в дальнейшей программе индустриализации, а нацистская Германия получала взамен столь необходимое ей топливо и продовольствие для удовлетворения внутренних потребностей.
