Хельга сдавленно всхлипнула.
– Не надо. Со мной все хорошо.
– Это не так.
– Со мной все хорошо, – упрямо повторила она.
– Нет.
– Да!
– Ты пытаешься убедить меня или себя? – Теперь голос доктора звучал по-отечески ласково.
Хельга молчала.
– Чувствовать боль – это нормально, – продолжил он. – Но ненормально держать ее в себе столько времени. Что ты хочешь этим доказать?
Она закрыла глаза, и по щекам потекли горячие слезы.
– Что ты боец, да? – мягко предположил доктор, поняв, что она не ответит. – Что ты сильнее болезни. Что она может одолеть твое тело, но не дух. Я прав?
Хельга опять всхлипнула и кивнула.
– Но боль – не слабость. – Он протянул ей упаковку с салфетками. – Разве ты считаешь слабыми людей, которым больно?
– Нет.
– Так почему поступаешь так с собой? Не наказывай себя за то, в чем ты не виновата.
– Я понимаю, что вы имеете в виду. – Хельга взяла салфетку и громко высморкалась. – Честно…
– Очень на это надеюсь. – Он тепло улыбнулся. – Незачем держать в душе то, чему там не место. Если тебе плохо, не скрывай это за красивыми словами и натянутой улыбкой. Поделись своими чувствами с близким человеком, другом или нашим специалистом. Просто выпусти боль. Позволь ей уйти.
Хельга поднялась с кресла.
– Спасибо, доктор.
– Я попрошу медсестер дать тебе успокоительное.
– Хорошо. И еще позвоните моей маме, – попросила она. – Скажите, что я хочу с ней поговорить.
По дороге назад Хельга встретила Адама и Ханну. Они сидели рядом с кулером и листали подаренные Оливером комиксы.
– Эй, Хельга! – позвал Адам. – Ты была у доктора?
– Не сейчас, – отмахнулась она. – Извини.
– Хочешь потом пойти с нами во двор? Мы будем лепить снеговика.
– Нет, спасибо.
– С тобой все в порядке? – не унимался мальчишка.
Хельга подняла глаза и встретилась взглядом с Ханной. Адам уже открыл рот для очередного вопроса, но Ханна помешала. Положив руку ему на плечо, она твердо сказала:
– Потом, малыш. Потом.
Благодарно кивнув, Хельга отвернулась и поплелась в палату.
* * *
– Существует теория, что мы созданы из звездной пыли. Что наше тело состоит из атомов, которые миллиарды лет назад были частью звезд. А что, если после гибели звезды становятся людьми, а люди после смерти снова превращаются в звезды? Что, если это обычный круговорот Вселенной, о котором нам пока ничего не известно? Что, если каждой звезде суждено стать человеком, а потом вернуться домой, в космос?
Так Хельга размышляла вслух. Сидя у окна, они вместе с мамой смотрели на вечернее небо, затянутое тяжелыми снежными тучами. Мама приехала в больницу уже через полчаса после звонка доктора и осталась с Хельгой на целый день.
– Только для чего им становиться людьми? – Мама заправила за ухо прядь волос. – Какой в этом смысл?
– Звезды одиноки.
– Люди тоже одиноки, милая.
Хельга пожала плечами.
– Но они могут это изменить. В отличие от звезд, у них есть возможность выбора… Или нет, – добавила она, вспомнив утренний разговор с доктором.
Дождавшись прихода мамы, Хельга последовала совету: попыталась выпустить боль. Впервые за многие годы она плакала в маминых объятиях, рассказывала о своих страхах и делилась самыми потайными мыслями. Так странно… Но приятно. С детства Хельга часто скрывала ото всех свои слезы и печали, опасаясь, что Матиас с парнями будут смеяться над ней – тогда это казалось настоящей катастрофой. Даже повзрослев, она не научилась поступать иначе. Но в этот раз она не сдерживала эмоций и не подбирала слов. Хватит.
– Мы рождаемся и умираем. Приходим и уходим. Весь мир построен на движении, и ничто не вечно…
Мама обняла Хельгу за плечи.
– Ты мыслишь в слишком глобальных масштабах.
– Ну кто-то же должен, – вяло улыбнулась она.
– Ты не голодна?
– Немного.
– Тогда спущусь в кафетерий, возьму нам что-то на ужин. – Мама накинула на плечи свитер и взяла сумочку. – Чего бы ты хотела?
– Ведро мороженого, картошку фри и огромный сэндвич с тунцом.
– Хорошая попытка.
– Чертова диета! – закатила глаза Хельга. – Тогда что-то без жира, сахара и вкуса, пожалуйста.
– Совсем другой разговор. – Мама наклонилась и поцеловала ее в щеку. – Спасибо, что позвала меня.
– Спасибо, что пришла.
Оставшись в одиночестве, Хельга взяла с прикроватного столика мобильный и набрала номер Оливера. Он ответил после третьего гудка:
– Я как раз собираюсь к тебе.
– Хорошо, но я хочу сказать тебе кое-что важное… Сейчас.
– Погоди, Новакова, я сяду. Прозвучала кодовая фраза «Я хочу сказать тебе кое-что важное», а значит, разговор будет долгим. Ты меня бросаешь? Нет, это вряд ли. Хочешь-таки угнать тот трамвайчик и сбежать на Карибские острова? Если что, я в деле, даже уговаривать не придется.
Она рассмеялась и недовольно покачала головой, хотя Оливер и не мог этого увидеть.
– Прекрати валять дурака! Я серьезно.
– Я тоже. Ты только представь: солнце, пляж, золотистый песок…
– Ладно. – Хельга перестала смеяться. – Просто слушай… Рядом с тобой мне хочется жить и бороться. Я хочу победить болезнь, но это не в моих силах. Будь моя воля, я бы отдала все на свете, лишь бы остаться с тобой как можно дольше. Я могу бесконечно сожалеть о многом, но никогда не пожалею о том, что много лет назад встретила мальчика с желтым шариком, мальчика, который научил меня прыгать, мальчика, который отыскал нашу «Книгу» и сделал все, чтобы приключения ожили.
– И что ты хочешь этим сказать? – сдавленно прошептали на том конце провода.
– Что я люблю тебя, Оливер.
– Ты в курсе, что это можно сделать с помощью всего трех слов, вот этих, последних? – Он вздохнул. – До чего же ты меня напугала! Я уже начал думать, что случилось что-то плохое и ты… Господи. Ну что же ты за человек-то такой?
– Не пытайся отнять у Матиаса титул королевы драмы, – снова рассмеялась Хельга. – Он так легко его не уступит.
– Приеду и откручу тебе уши, – в голосе Оливера слышалась улыбка.
Мама вернулась в палату с подносом, полным еды.
– С кем ты разговариваешь? – шепотом спросила она.
– С Оливером.
– Дай, пожалуйста, трубку. Мне нужно кое-что ему сказать. – Она поставила поднос на стол и взяла телефон: – Оливер, если ты куда-нибудь собрался, лучше отмени все планы и останься сегодня дома. В кафетерии по телевизору крутят экстренное сообщение, предупреждают о сильной метели и плохой видимости на дорогах.
