– Мы не знаем, сколько он успел проглотить. И не узнаем, пока не пройдет несколько часов, если оно подействует.
– Та гадалка, Дрина, говорила что-то о болезни, – вдруг вспоминаю я. Как она узнала?
Я ожидаю, что Астрид подшутит надо мной за то, что я послушала гадалку.
– Я решила, что не хочу, чтобы кто-то предсказывал мое будущее, – мрачно говорит она.
– Потому что не веришь, что это правда?
– Потому что бывают вещи, о которых просто не хочешь ничего знать.
Берта подходит ближе и осматривает Тео.
– Теперь ему просто нужно отдохнуть. Давайте надеяться, что лекарство подействует. – А что, интересно, будет, если оно не подействует? Я не решаюсь спросить.
Берта подходит к койкам в дальней стороне вагона, где лежат еще два пациента. Разобравшись с ними, она гасит свет и укладывается на пустую кровать, такая толстая, что заполняет собой и часть прохода.
Астрид сидит на одной из коек, укачивая Тео. Я смотрю на нее с порога, и у меня тянет в руках от желания взять его.
– Он любит быть на руках.
– Знаю.
Астрид проводила с ним почти столько же времени, что и я. Она знает, что делать. Но меня убивает то, что я не могу подержать его.
– Я буду присматривать за ним всю ночь, обещаю. Но ты должна пойти спать. Ты будешь нужна ему, когда его состояние улучшится.
– Как ты думаешь, он будет в порядке? – спрашиваю я с надеждой и облегчением.
– Да, – отвечает она, уже более уверенно.
Однако я никак не могу уйти от него. Я сажусь на холодный замызганный пол вагона.
– Красивые цветы, – замечает Астрид. Я уже и забыла о нарциссах у меня в волосах и на блузке. – От сына мэра, верно? – Я не отвечаю. – Чего он вообще хотел?
– Просто поговорить, – отвечаю я.
– Правда? – голос Астрид полон скепсиса.
– Наверное, я просто ему нравлюсь, – возражаю я, чувствуя что-то между обидой и раздражением. – Так трудно в это поверить?
– Романы запрещены, думаю, ты знаешь об этом.
«Тогда вам с Петром тоже нельзя быть вместе», – хочется сказать мне.
– Его отец – коллаборационист, да ради бога! – Она повышает голос, от чего Берта в дальнем конце поезда начинает ворочаться.
– Люк не такой, – возражаю я.
– А его отец, он какой? – многозначительно спрашивает она.
– Люк говорит, что его отцу приходится содействовать немцам, чтобы защитить город. – Я слышу неуверенность в собственном голосе. – Чтобы остановить немцев, не дать им натворить худших бед.
– Остановить? – выплевывает она. – Их не остановить. Тебя что, ничему не научил тот случай во время представления? Мэр спасает собственную шкуру ценой своих людей, вот и все.
Несколько минут между нами стоит тишина.
– Что, хочешь встречаться с этим парнем? – спрашивает она. – Выйти за него замуж?
– Нет, конечно же, нет, – поспешно возражаю я. Я не думала о чем-то большем, после того поцелуя. Но теперь я задаюсь вопросом: почему хотеть чего-то столь обычного – это плохо? Астрид однажды поступила так же, а теперь она считает, что это предательство.
– Я знаю, что тебе он нравится, Ноа, – продолжает она. – Но ты не должна доверять ему или позволить обмануть себя. – По тому, как она это говорит, я понимаю, что она думает, что я невинна и наивна. – Никогда не позволяй себе думать, что знаешь, что у другого на уме. Я себе не позволяю.
– Даже насчет Петра? – спрашиваю я.
– Особенно насчет него, – резко говорит она. Она прочищает горло. – Эта нелепая ситуация, с тобой и этим мальчиком, конечно же, закончится, когда мы уедем, пары дней не пройдет. – Обещание Люка о том, что он найдет меня в следующем городе, кажется слишком глупым, чтобы рассказывать о нем Астрид. – Ни один мужчина не стоит всего мира, – добавляет она.
– Я знаю, – говорю я, смутные воспоминания о немце становятся ярче и значительнее. Он забрал у меня все, мою честь, мою семью. Конечно, Астрид не знает об этом. Моя вина идет за мной по пятам, как тень. Астрид так много дала нам. А я по-прежнему пытаюсь поддерживать ложь, которую сказала, когда только оказалась в цирке и не знала, могу ли ей доверять.
Астрид ложится обратно на койку, держа Тео в своих руках. Никто из нас не продолжает разговор. Пол вагона холодный и жесткий, но мне не хочется двигаться. Тени между нами становятся все длиннее. Я откидываю голову назад и закрываю глаза. Мне снится сон о том, что я в темноте где-то снаружи, мороз такой же жестокий, как в ту ночь, когда я взяла Тео и сбежала. На этот раз он уже не младенец, а двухлетний карапуз, старше и тяжелее. Земля у меня под ногами покрыта льдом, и резкие порывы ветра бьют в лицо с каждым шагом. На земле лежит узелок, темное пятно на белом фоне. Я останавливаюсь, чтобы посмотреть, что это. Еще один ребенок. Я беру его на руки, но в этот момент Тео падает у меня из рук. Я отчаянно роюсь в снегу, пытаясь найти его. Но его нигде нет.
Я просыпаюсь в поту, проклиная себя за то, что заснула. Астрид сидит на койке, она не спит, но смотрит в окно, куда-то вдаль. Небо приобрело светло-серый оттенок, значит, скоро рассвет. Она все еще держит Тео на руках, он лежит совершенно спокойно. Я подскакиваю, подхожу ближе, ожидая, что Астрид начнет ругаться, но она молчит.
– Жар спал, – говорит она. У Тео на коже немного появилась сыпь, но в целом он в порядке, его кожа стала прохладнее. От облегчения у меня защипало в глазах. Одеяло, которым его обернули, насквозь мокрое от пота. Он приоткрывает глаза и слабо улыбается мне.
– Тебе надо быть осторожнее, чтобы не заболеть, – предупреждает Астрид, и я съеживаюсь, думая, что она снова меня выгонит. Но она просто уходит в другой конец вагона, держа Тео на руках. Я еле сдерживаюсь, чтобы не пойти за ней, а она переговаривается с Бертой, которая уже проснулась и кормит одного из пациентов. Через минуту она возвращается с детской бутылочкой.
– Давай посмотрим, сможем ли мы его напоить.
Он вяло пьет из бутылочки, затем снова засыпает.
Астрид подходит ко мне, чтобы положить куда-то бутылочку. Внезапно она резко бледнеет, сгибается пополам, кажется, ей становится плохо.
– Держи, – говорит она и, забыв о собственном предостережении, передает Тео мне. Я благодарно прижимаю его, теплого, к себе. Астрид бессильно падает на одну из коек.
– Тебе нехорошо? – Я молюсь, лишь бы она не подхватила вирус от Тео.
– Нет. – Она говорит это уверенно. Но на ее лбу и верхней губе проступил пот.
– Тогда что с тобой?.. – Меня охватывает беспокойство. В последнее время она казалась более уставшей, чем обычно, и стала такой резкой. Серый цвет ее лица мне что-то напоминает. – Астрид, неужели ты?.. – Я не решаюсь продолжить вопрос, боясь задеть ее, если я не права. – Ждешь ребенка? – спрашиваю я, но она не отвечает. – Это ведь так, да?
