Ту, кого хотел помучить или с кем хотел поиграть? Он вообще знал разницу?
Хотел ли Дэймон, чтобы мне понравилось?
Что он видел?
Я задумалась, чувствуя его. Волоски на руках встали дыбом, кожа как будто застыла, подобно броне, злость и жестокость закружили в животе, потому что я хотела растерзать его, причинить боль и доказать – мне пока не было страшно. Меня захлестывала ярость, но я не ребенок.
Что он увидит, посмотрев на меня сейчас?
Мои глаза на мокром месте, дрожащие руки, поникшие плечи?
Или то, что я одна? Что я обнаженная, влажная и так долго была одна?
Так долго.
Взяв губку, я смочила ее в воде и начала поливать свои ноги снова и снова. Потом шею, перебросив волосы через одно плечо. Горячая вода заструилась по моей спине.
Я провела губкой к горлу, запрокинула голову назад, выпрямила спину, раздвинула и скрестила ноги, позволив воде литься по грудям и животу.
Теплота так приятно ласкала. Часто дыша, я терла губкой шею.
Когда в доме воцарится тишина… а ты будешь лежать в постели в темноте, бесясь, и злясь, и думая, будто ненавидишь меня, но все-таки просунешь руку под одеяло – ведь никто не заподозрит, что ты балуешь себя воспоминаниями обо мне…
Воды в ванне по-прежнему было мало, потому что я не закрыла слив. Я откинулась назад и медленно провела губкой вдоль торса, между грудями, к животу, почти достигнув линии бикини.
Слезы собрались под закрытыми веками, только я не грустила. Каждый миллиметр кожи буквально гудел от жара и желания любым способом избавиться от ощущения, буравящего мозг и живот и скапливающегося между бедер.
Злость и ярость, жар и такая всепоглощающая примитивная нужда, что ты превращаешься в животное.
Примитивная. Эта нужда была бессмысленной, но очень сильной.
Грудная клетка вздымалась и опадала быстрее. Сжав губку, я терла внутреннюю поверхность бедра и представляла, как Дэймон следит за мной. Заставляла его смотреть на то, чего он никогда не сделает для меня, что я могла получить самостоятельно.
Я сжала свою грудь, осязая ее идеально округлую форму, а затем резко убрала руку, заставив упругую плоть сотрястись. Отбросив губку, я накрыла себя ладонью, качнула головой, ввела палец внутрь и застонала.
Что видел Дэймон, глядя на меня? Он хотел этого? Хотел припасть ко мне ртом, прикасаться к моей пылающей потной коже, трахать меня, пока моя сестра в отъезде?
Или хотел, чтобы его маленькая танцовщица выступила перед ним? Чтобы он кончил, но не замарал меня?
Тихо зарычав, я приподнялась, запрокинула ноги на бортики ванны и отрегулировала кран, уменьшив напор и температуру. Слабый поток теперь падал на мой клитор. Я застонала, мое тело мгновенно содрогнулось от удовольствия.
Но я ничего не контролировала. Мне хотелось трахаться. Ухватившись за края ванны, я придвинулась ближе к крану.
Вода била по клитору. Я открыла рот, хрипло застонав, и подвинула бедра навстречу струе. Воздух щекотал кожу. Трогая грудь, я двигалась все быстрее и дразнила себя. Мои соски напряглись. Мне хотелось, чтобы вместо крана был чей-то рот, чтобы меня целовали и посасывали. Хотелось именно того, о чем сказал Уилл.
Раздвинув бедра шире и раскрыв свою киску, я напрягала мышцы ног и рук, продолжая мастурбировать при помощи воды.
Дэймон наблюдал за мной. Ему нравилось?
Я хныкала и стонала, чувствуя нарастающее давление. Мое тело словно умоляло заполнить пустоту.
Двигая задницей все резче, я схватила кран, будто это была его голова, с каждым разом я дышала глубже и громче.
– Ты не начальник, – всхлипнула я, дразня Дэймона. – Не мой начальник. Младшая сестренка делает все, что хочет. И с кем хочет. Ты мне не папочка.
Оргазм приближался; я дрожала и раскачивалась все сильнее, запрокинув голову назад. Жар буквально сочился из моих пор, пока наслаждение распространялась по всему телу вспышками.
– Ах, черт, – выкрикнула я. – Твою мать.
Каждая мышца напряглась и горела из-за неудобной позы, но, несмотря на это, я кончила так восхитительно, что хотелось плакать.
Я позволила себе полежать так еще минуту и успокоиться.
Ненавидела его. Он олицетворял все плохое, что со мной случилось.
Но только с ним, помимо танцев, я чувствовала себя живой.
Общение с Дэймоном тоже походило на танец. Танец со смертью.
Спустя несколько мгновений я вновь почувствовала тишину в комнате и обхватила колени руками.
– Я знаю, что ты тут, – сказала я тому, кто стоял в комнате. С самого начала я знала, что он здесь, ведь в доме царила гнетущая тишина, а я чувствовала запах гвоздики на его одежде, фонтана – на коже, его горячее дыхание.
– Теперь ты в курсе… Когда кончаю, я всегда закрываю глаза.
В школе Дэймон спросил, зажмуривалась ли я от удовольствия, и сейчас он получил ответ.
Парень не двигался, я тоже. Мне было все равно. Я устала гадать, что же он сделает. Пусть теперь Дэймон гадает, что могу сделать я.
Это для него игра. Ну и ладно.
Просто он уже играл не один.
Глава 15
Дэймон
Наши дни
Я нагнулся над ванной, впившись руками в края, нависая в считаных сантиметрах над ее ртом, и смотрел, как она мастурбировала.
Господи. Уинтер была прекрасна.
И принадлежала мне. Принадлежала мне полностью, нравилось ей это или нет. Она будет делать это для меня. Только для меня отныне и впредь.
Прядь волос спадала на лицо девушки, прилипала к ее мокрым губам.
Моя. Вот почему я терпел Арион. Потому что ее младшая сестра была моей любимой маленькой сучкой. Боже, только посмотрите на нее.
Ее тело плавно извивалось, бедра раскачивались, груди подпрыгивали, широко разведенные ноги свисали с края ванны… Струя воды дразнила ее клитор. Я провел языком по внутренним поверхностям зубов, желая занять место этого потока, ощущать ее вкус и делать все то, что делала вода.
Уинтер танцевала даже не стоя на полу.
Она трахала себя и, кончив, запрокинула голову назад, испустила стон. Я скользнул взглядом вниз по ее телу, вспоминая, как прикасался к нему, и отмечая произошедшие с тех пор изменения. Тот же плоский живот и подтянутые бедра. Округлые упругие груди и задница, выпирающие соски, созданные для того, чтобы их сосали. Только ее волосы были длиннее, мускулатура живота и ног стала более рельефной, а ее киска… Самая узкая киска, в которой побывал мой член. Уинтер стала женщиной. В этот раз мне не придется с ней осторожничать.
