Прошло почти восемь недель с начала учебного года. Тренер как можно чаще выгонял нас на уличные площадки после уроков, пока погода не испортилась. Недавно я начал замечать, что Дженнингс смотрит на меня из окна и прячется, если я подниму глаза. Лишнее доказательство, что мы не властны над своими желаниями, и созданы для того, чтобы сгореть в аду.
– Ты смотришь особенно долго, когда я без футболки. – Мой взгляд упал на ее губы. – Теперь я чаще ее снимаю, потому что знаю – тебе нравится.
У нее перехватило дыхание. Приоткрыв рот, она молча уставилась на меня.
– Если бы я учился в твоей школе, – я прильнул к ее уху, – то подошел бы к тебе перед всеми твоими друзьями и прошептал: «Хочу дотронуться до тебя», – последние слова я произнес едва слышно, затем развернулся и снова посмотрел ей в глаза. – После этого взял бы тебя за руку, отвел в подвал, в вечно пустующий зал для борьбы, и начал бы раздевать тебя.
– Мистер Торренс, – сдавленно произнесла девушка и с мольбой добавила: – Дэймон, пожалуйста.
Страх отразился на ее лице, однако боялась она не того, что не сможет меня остановить. Нет, мисс Дженнингс хотела получить желаемое, но боялась попасться.
– Потом уложил бы тебя на маты, поднял юбку, – отпустив одно из запястий, я обхватил рукой ее горло, – и трахал бы твое тесное тельце, одновременно посасывая груди.
Она часто и тяжело дышала. Не дав ей шанса произнести ни слова, я накрыл рот девушки своим, проглотив ее хриплый стон.
Я настойчиво целовал ее, ощущая вкус клубники, которую Дженнингс съела на завтрак, и почувствовал, как она обвила руками мою шею. Убрав их, я поднял учительницу, развернулся, усадил ее на стол и сразу же потянул юбку платья вверх. Мои пальцы проскользнули под ее трусики; я стянул их вниз по гладким загорелым ногам, не снимая туфель, после чего бросил на пол. Сердце начало колотиться сильнее. Я зажмурился.
Я трахну Дженнингс. Заставлю умолять, чтобы дал ей кончить, а позже на уроках, во время ее попыток читать лекции классу, буду упиваться тем, что ее гребаные трусики лежат в моем кармане. Завтра вернусь за добавкой. Возможно, возьму с собой Уилла и понаблюдаю, как она будет трахать его на своем рабочем кресле.
Да. Мое сердце пропустило удар, на мгновение я перестал дышать. Член затвердел. Опустившись, я провел языком от ее лодыжки к внутренней поверхности бедра.
– Почему я? – спросила мисс Дженнингс, опираясь на руки и прикусив губу.
Я заставил ее лечь обратно на столешницу и прорычал:
– Потому что это аморально.
Полностью подняв юбку и еще раз бросив взгляд на дверь, я напомнил себе, что запер ее, затем нагнулся и припал ртом к киске девушки. Резкий вздох и ее тихий выкрик заставили меня удовлетворенно закрыть глаза. Просто раздвинь свои гребаные ноги и не мешай мне делать все по-своему. Для этого ты тут и нужна.
Я обхватил рукой бедро, удерживая ее, продолжил сосать, целовать, кусать и оттягивать ее плоть, проникать языком внутрь, ощущая вкус ее клитора. Она стонала и извивалась, пока я дразнил ее. Дженнингс не первая учительница, которую я видел в похожем положении, но до нее ни к кому не притрагивался. Посасывая нежную кожу, я посмотрел на ее лицо и увидел, как ей это нравилось. Слишком легко. Простота меня не особо заводила.
– Опусти топ платья, – приказал я, проведя языком по клитору.
Снова и снова испуская тихие стоны, девушка стянула сначала один рукав, потом второй и обнажила свои груди. Уже лучше. Полуголая, с раздвинутыми ногами, в очках, она выглядела уязвимой…
– У тебя так хорошо получается, – произнесла Дженнингс с придыханием.
Я слегка укусил ее, отчего она шумно вздохнула. Не разговаривай.
Она начала двигаться навстречу мне, обхватила мою голову ладонями. Оттолкнув ее руки, я надавил ей на живот, чтобы она не поднимала задницу со стола, и продолжил лизать. Мне нравилось ласкать ее ртом, так я контролировал ситуацию, а она была полностью в моей власти. Я мог делать с ней все, что посчитаю нужным.
– Боже, да, – простонала мисс Дженнингс. – Так приятно.
На мгновение я очнулся от своих мыслей, услышав другой голос.
Хороший мальчик. Ты становишься все более умелым, малыш.
Я оторвался от девушки. Мне нужно было сглотнуть, во рту вдруг пересохло.
Заглушив в себе этот голос, я заставил себя ввести в нее два пальца, одновременно играя языком с клитором.
– Боже, ты такой молодец, – снова сказала она, отказываясь заткнуться. – Не останавливайся. Продолжай, малыш.
Малыш? Какого хрена?
Стиснув зубы, тяжело дыша, я выпрямился и едва не разорвал свой ремень, пытаясь его расстегнуть. Может, у Дженнингс в ящике стола найдется скотч. Ей нужно закрыть рот. Жар разлился по шее к груди; я с трудом старался отвлечься и вернуться к своим фантазиям.
Только она поднялась и, пытаясь меня поцеловать, сама занялась моим ремнем.
– Я хочу отсосать тебе, – выдохнула девушка. – Хочу почувствовать твой вкус.
Он твердеет, когда я так делаю. Это значит, что тебе нравится.
От воспоминаний об этих словах мои внутренности затянулись в тугой узел. Хлестнув Дженнингс по рукам, я сказал:
– Нет.
Мне это не нравилось.
– Делай, что тебе велят, – ответила она в попытке продолжить игру.
Но я уже слетел с катушек. Схватил учительницу за шею, удерживая на месте, и склонился к ее лицу:
– Мне это не нравится.
Да, тебе ведь это нравится, правда, малыш? Ты такой хороший мальчик.
Я толкнул Дженнингс и попятился, застегивая ремень. Пульс отдавался в ушах, по коже расползлась дрожь отвращения, стены будто начали сдвигаться. Стало трудно дышать.
Твою мать.
– Что? – послышался голос мисс Дженнингс. Она подняла руки, прикрывшись. – Я хочу этого, Дэймон. Ты знаешь, что я хотела тебя. Было так горячо. Ну же. – Девушка встала и потянулась ко мне, намереваясь обнять. – Закончи со мной, – прошептала она. От прикосновений ее липких назойливых рук кожу словно огнем обожгло.
Оттолкнув ее, я запустил пальцы в волосы.
– Тупая сука.
Я отошел от Дженнингс, распахнул дверь и выскочил в пустой коридор. Живот свело от тошноты.
Почему она не могла закрыть свой гребаный рот? Ведь большинство людей выполняют мои указания.
Сбежав по лестнице, я свернул за угол и вломился в мужскую уборную.
Не следовало к ней прикасаться. Я подошел к раковине, сплюнул, все еще ощущая ее вкус. Сплюнув во второй раз, открыл кран, наполнил сложенные ладони водой и умыл лицо, пытаясь остыть. Повторив это несколько раз, вытерся рукавом.
