Ой, да ты шутница. Покачав головой, я покинул ее квартиру, зашел в лифт, нажал кнопку «Лобби» и пробормотал:
– Чертово свидание.
Глава 24
Уинтер
Наши дни
Я вышла из душа, оделась и начала сушить волосы полотенцем, когда снаружи вновь донесся рев моторов тяжелых пикапов и грохот отбойного молотка.
Чем они там занимались? Эта суматоха продолжалась со вчерашнего утра. Поначалу я пыталась не обращать внимания, потом решила, что охрана продолжала устанавливать сигнализацию и менять замки, вот только звуки больше напоминали масштабную стройку.
Пройдя до конца коридора и миновав свою спальню, я остановилась у окна. На улице пищал сдававший задним ходом пикап, перекрикивались рабочие. Разобрать, что они говорили, я не могла.
Дэймон снова исчез после нашей ссоры в спальне. Я не разговаривала с ним и не слышала его в доме на протяжении почти двух дней.
Два дня свободы, репетиций в студии и дома, коллективных обсуждений с Рикой и Алекс способов включить меня в программу каких-нибудь шоу или открытых фестивалей.
Сзади кто-то поднялся по лестнице, и я узнала шаги. У Крэйна была своеобразная походка, словно он слегка волочил ноги по паркету.
– Что за шум снаружи? – спросила я, обернувшись через плечо.
В ожидании ответа я почувствовала, как он подошел ближе.
– Мистер Торренс сносит этот, по его словам, «идиотский безвкусный гребаный фонтан».
То, как язвительно мужчина повторил тираду Дэймона, почти заставило меня засмеяться, пока я не уловила их смысл.
– Сносит, – пробормотала я.
Он решил избавиться от фонтана перед моим домом. Уничтожить его.
Будто не хотел никаких напоминаний о прошлом; о том, чем ему была дорога наша встреча в детстве.
Дэймон хотел убить эти воспоминания.
Я перестала промокать волосы и опустила полотенце.
– Он здесь?
– Поблизости.
Поблизости. И что это значило? Дэймон всегда был рядом? Даже когда уходил?
– Вам что-нибудь нужно? – поинтересовался Крэйн. – Вряд ли он вернется сегодня, но я могу передать ему сообщение.
Понятия не имела, с чего начать. Мне хотелось так много сказать Дэймону, однако у меня в голове по-прежнему оставалась мешанина чувств, противоречащих фактам.
Я не хотела говорить с ним – мне достаточно было чувствовать его присутствие в доме.
Развернувшись, я двинулась вдоль стены, ничего не ответив охраннику, проскользнула в свою комнату и закрыла дверь.
Я усердно старалась не думать обо всем, что он сказал позапрошлой ночью, занимая себя хореографией и планированием. Но стоило мне на секунду замедлиться, и я опять видела Дэймона. Он снова сидел в моей комнате, шептал о невиданных для меня кошмарах, делился секретами, которые так долго держал в тайне.
Должна ли я забыть обо всех его поступках? Могло ли все внезапно наладиться только потому, что чувства парня были искренними?
Я ходила по спальне, убирала одежду, наводила порядок. Вчера утром после истерики Дэймона пришел Крэйн и собрал вещи, которые его босс скинул на пол, затем заменил разбитое зеркало. А позже, когда я вернулась домой в тот же день, мужчина привел подрядчика, чтобы установить новую дверь. Комната почти вернулась к своему прежнему состоянию. Умел бы Дэймон устранять все свои беспорядки столь же быстро!
Есть причины для того, чтобы все было так, как оно есть.
Лежа на кровати, я слышала транспорт и рабочих, все еще перемещавшихся по двору. Закрыв глаза, я ощутила, как расслабилось тело, но мозг продолжал упорно работать.
Меня отчаянно тянуло к нему. Я отчетливо помнила, насколько приятно было дразнить друг друга, смеяться, не размыкая губ после поцелуя. Помнила жар объятий Дэймона, то, с какой жадностью его тело жаждало моего и как я изнывала, тоскуя по его грубости и опасности, по шепоту. По нему. Как всегда мысленно представляла глаза Дэймона Торренса цвета воронова крыла даже раньше, чем узнала, что моим призраком был он.
– Идем, – говорит Дэймон, утягивая меня из лабиринта. – Тебе понравится.
– Что понравится?
Тяжело дыша и спотыкаясь, я стараюсь поспеть за ним, пока он бежит к выходу за пределы живой изгороди. Дэймон хочет показать мне что-то, хотя я бы предпочла остаться в фонтане. Там интересно – так таинственно.
Но он выглядит таким счастливым сейчас, и мне немного любопытно. Я не могу перестать улыбаться. В животе все трепещет.
Мы убегаем вглубь заднего двора. Наша одежда промокла, в ней становится холодно. По мере приближения к лесу, я сразу замечаю нашу цель. Подняв глаза, я разглядываю длинную лестницу из деревянных досок, прибитых к стволу дерева, которая ведет к замаскированному в кроне домику. Своего рода домику. Похоже, он еще не достроен. Там есть пол и перила снаружи. Строение расположено между двумя ветками и окружено листвой. Ты не просто окажешься в домике на дереве, а словно в самом дереве.
Я отпускаю его руку.
– Ого. Везет тебе.
Дэймон стоит рядом, тоже глядя вверх.
– Тебе нравится?
Не сводя с домика глаз, я киваю.
Интересно, он сам его построил или ему кто-то помогал? Домик не такой шикарный, как некоторые из виденных мной, к тому же отец Дэймона не производит впечатления человека, способного смастерить что-то своими руками.
– Поднимайся первой, – говорит Дэймон. – Если оступишься, я тебя поймаю.
Я перевожу взгляд на мальчика. Его темные глаза смотрят на меня из-под черных ресниц.
Почему я вдруг нервничаю? Мне страшно? Может быть, потому что дерево высокое?
– Думаю, мои родители могут рассердиться, – отвечаю я ему. Я никогда так высоко не забиралась.
Его улыбка меркнет. Спустя мгновение он разочарованно кивает.
– Ладно.
Мне становится стыдно. Я хочу забраться туда, хочу играть с ним. Дэймон хороший, не называет меня трусихой и не сердится на меня. Он мне нравится.
– Ты не дашь мне упасть? – спрашиваю я, чтобы стало совсем не страшно.
Он смотрит на меня, снова радостный, и улыбается. Потом берет за руку, и мы бежим к лестнице. Я взбираюсь первая. Доски кажутся новыми и прибиты крепко. Сердце колотится. Ведь если поскользнусь или плохо схвачусь за перекладину, то упаду.
Но я чувствую Дэймона у себя за спиной, сглатываю ком в горле и начинаю взбираться шаг за шагом. Вниз не смотрю, сосредоточившись на дверце в полу домика, виднеющейся сквозь листву.
Моя пачка цепляется за кору. Крепче хватаясь за доски, я освобождаю ее и продолжаю подниматься.
