На следующее утро я обо всем рассказал графу. Выслушав меня, он велел позвать своего капеллана, а затем заставил меня повторить рассказ священнику. Капеллан сказал, что мне не надо знать все, о чем он догадался по моим словам, ибо такое знание опасно, но кое-что он все-таки объяснит. По его словам, вчера вечером был Белтейн. Я об этом не знал, потому что у нас, во Франции, нет Белтейна. Капеллан сообщил, что до пришествия истинной веры эта ночь посвящалась языческому божеству по имени Бель. И я стал свидетелем кощунственного возрождения древнего обычая поклонения демону: король и его дама перескакивали через огонь, чтобы очиститься по языческому обряду, прежде чем женщина станет королевской шлюхой и рабой сатаны. Потом Уорик велел мне молчать, поскольку было бы опасно рассказать такое в присутствии любого из друзей королевы. Но я слышал, что королева высокомерна и очень богата, так что в такую таверну никто из ее окружения наверняка не пойдет.
– Ну что же, я проспорил, – говорит Энтони, пожимая плечами. Вместе с Рейкером они заверяют рассказчика, что история их позабавила. А другие у него есть? Но сначала еще вина. Энтони что-то шепчет Рейкеру, который выглядит сбитым с толку. Приносят кувшин с вином, кубок Феба опять наполнен, и Энтони держит пари, что гасконец не сможет выпить до дна этот кубок, если Рейкер будет лить из него вино с высоты прямо в рот Фебу. Теперь Энтони, заявив, что хочет получше видеть ход испытания и убедиться в его честности, разворачивается на скамье лицом к Фебу. Когда Рейкер начинает наклонять кубок, Феб смотрит вверх, чтобы вино попало ему прямо в рот, но в следующий миг Энтони толкает руку Рейкера, вино льется Фебу на лицо, и Энтони тут же наносит ему рубящий удар ребром ладони по шее. Хотя дыхательное горло перебито и Феб умирает мгновенно, Энтони сильно хлопает его по спине, громко заявляя, что гасконцу, похоже, кусок пирога попал не в то горло. Он не торопится признать, что тот уже мертв. Друзья Феба, сидящие в таверне, не чинят никаких препятствий Энтони и Рейкеру, когда те уходят. Боевая репутация Рейкера всем известна, а Энтони, хоть его никто и не узнал, показал всем, кто присутствовал при инциденте, что и с ним лучше не связываться.
Рейкер в восторге: он видел, как его наниматель убивает человека, да еще и француза! Правда, его улыбка больше похожа на гримасу от нестерпимой боли. Но вскоре привычная угрюмость возвращается. Их не арестуют за убийство? И даже если не арестуют, не захочет ли граф Уорик отомстить за убийство своего человека?
Уже почти добравшись до ристалища, Энтони отвечает:
– Я шурин короля. Меня Уорик не тронет. К тому же этот человек оклеветал короля и его супругу, а я всего лишь выступил орудием правосудия. Подлецу еще повезло: он умер легко и быстро. Эдуард его так скоро не отпустил бы.
Голос Энтони звучит беспечно, но на душе у него погано. Может, Феб говорил правду и действительно видел обряд своими глазами? Тогда, спрашивается, почему Феб так легко согласился рассказать эту историю, если Уорик велел ему молчать? А если Уорик потребует у короля рассмотреть убийство слуги, поверят ли словам Энтони? Затем он говорит сам себе, что не боится Уорика.
На следующее утро у Энтони происходит неожиданная и даже несколько странная встреча. Он выезжает из городского особняка Вудвиллов, когда на пути Черного Саладина смело встает человек в широкополой шляпе и хватает коня за уздечку. Посмотрев вниз, Энтони видит, что под сенью шляпы скрывается не кто иной, как сэр Томас Мэлори.
– Ого! Вас уже опять выпустили из тюрьмы? – И Энтони наклоняется послушать, что скажет Мэлори.
– Милорд, я пришел с посланием от графа Уорика, и мне надо поговорить с вами наедине.
Энтони обуревают сомнения, ибо он опасается ловушки, но в конце концов он соглашается встретиться на заброшенном кладбище у церкви Святого Иоанна Крестителя, где они могут пройтись и побеседовать, не опасаясь чужих ушей.
– Милорд, послание графа простое, – говорит Мэлори. – У него всего одно пожелание: чтобы между вами не было вражды.
Энтони пренебрежительно пожимает плечами, но Мэлори продолжает:
– Он не предпримет никаких действий против вас с сестрой, если вы поклянетесь, что не причините никакого вреда ему и его людям.
– Почему я должен верить вам или графу? – спрашивает Энтони.
Теперь очередь Мэлори пожимать плечами.
– Я всего лишь передал послание, – произносит он. – Граф – уважаемый человек. Что же касается меня… – Мэлори замолкает, размышляя, а затем широко ухмыляется. (Ухмылка у него жуткая.) – Что до меня, то вот какая мысль внезапно пришла мне в голову: теперь мы своего рода братья.
Энтони протестует:
– Я вам не брат!
Мэлори отвечает весело, но не без ехидства:
– Да нет же, братья! Мы оба убийцы. Уверен, вы считаете себя положительным героем в своей истории, и, возможно, так и есть, но вы же и герой отрицательный. Убив человека всего лишь из-за сплетни, вы теперь точно злодей, и, по-моему, у вас появился шанс стать сочинителем романов, как и я. Или поэтом. В романах полно горя, опасностей и зла. Чтобы сочинить хороший сюжет, надо самому пережить зло, близко познакомиться с ним. Мой герой – Франсуа Вийон.
И Мэлори цитирует:
Dites moi où, en quell pays
Est Flora la belle Romaine,
Archipiades, ne Thaїs,
Qui fut sa cousine germaine,
Echo, parlant quant bruit on maine
Dessus rivière ou sus estan,
Qui beaulté eut trop plus qu’humaine.
Mais où sont les neiges d’antan?
Затем он переводит, немного сокращая текст:
– Скажи мне, где или в какой стране пребывает Флора, римская красавица, или Архипиада, или Таис, или Эхо, которые обладали нечеловеческой красотой? Но где же прошлогодний снег? – Вид у Мэлори печальный. – Это одно из стихотворений Вийона. Я слышал, несколько лет назад его схватили в Юзесе и повесили на городской площади. Но прежде он много раз сидел в тюрьме. Первый раз – за убийство священника ножом. Чуть позже он организовал хищение пятисот крон из часовни Наваррского колледжа, а потом не раз совершал нападения и грабежи и при этом писал прекрасные стихи. Он и положительный герой, и отрицательный, как и вы. – Наконец, вспомнив, зачем он здесь, Мэлори спрашивает: – Что мне передать в ответ графу?
– Я сам себе хозяин. Графу я ничего не задолжал и ничего ему не обещаю.
Кивнув, Мэлори уходит с кладбища.
Два дня спустя Энтони упражняется на ристалище со своим обычным соперником – сэром Джоном Пастоном. Ему, как и Энтони, примерно двадцать лет, и он тоже полон решимости стать непревзойденным поединщиком на рыцарских турнирах. Вообще-то Джон полон решимости преуспеть во многом, поскольку еще он желает стать великим ученым, а также любимцем королевского двора и, разумеется, любимцем женщин. Такие высокие амбиции обходятся недешево. Когда они с Джоном заканчивают первый тур поединка, Энтони настораживает появление на ристалище новых лиц. Два богато одетых человека наблюдают от входа, как Энтони и Джон, проверив свои доспехи, готовятся снова броситься друг на друга. Энтони спешит снять шлем, чтобы лучше видеть. Оказывается, за их упражнениями наблюдают Гастингс и Типтофт. Энтони показывает им жестом, что сейчас спешится, но Рейкер качает головой.
