Работа возобновилась в 14:00, в 15:25 вместо «клик… клик… клик…» счетчик стал выдавать «клик-клик-клик» быстрой очередью. Пошла цепная реакция. Через четыре с половиной минуты поток нейтронов перешел предел, который Ферми считал безопасным. Управляющий стержень был задвинут на место. Реакция прекратилась. На балконе Вигнер открыл бутылку кьянти и разлил вино по бумажным стаканчикам. За эти четыре с половиной минуты история человечества совершила крутой поворот.
Президент Рузвельт получил сообщение об успешном завершении эксперимента Ферми на следующий день.
В начале февраля 1943 года Оже́ и Голдшмидт посетили лабораторию Ферми и вернулись в Монреаль с бесценным подарком – пятью микрограммами плутония, наработанного за месяц под трибуной стадиона. После обсуждений с советниками Рузвельт решил: американцы настолько вырвались вперед, что помощь англичан не понадобится. Сотрудничество повисло в воздухе. Хотя Руди старался, чтобы никто не заметил его нервного состояния, меня он обмануть не мог. «Напиши все, что ты думаешь, тебе станет легче, Руди…»
Директору Уоллесу Эйкерсу
от Рудольфа Пайерлса
1 мая 1943 года
Меморандум
Я получил отчет о состоянии дел в нашей лаборатории по разделению [изотопов]. Здесь я хотел бы обсудить общую ситуацию с нашим проектом. Пожалуйста, не воспринимайте мои замечания как критику Вас лично. Думаю, что Вы во многом со мной согласитесь. Тем не менее я хотел бы откровенно подытожить мои соображения по поводу происходящего.
Мы уже не первый раз оказываемся в неопределенном положении, ожидая решений в верхах. Так уже было в 1942 году, когда политические решения откладывались месяц за месяцем. Именно тогда, из-за задержек с нашей стороны, мы упустили возможность заключить соглашение о полномасштабном сотрудничестве с американцами.
Что мы видим сейчас? Поскольку первый этап лабораторных работ по разделению [изотопов] закончен, было бы естественно перейти к строительству большой полуиндустриальной лаборатории для проверки процесса разделения под давлением. Вместо этого работа была заморожена и нам было заявлено, что надо подождать окончательного решения о том, где именно будет построен завод.
Поскольку сейчас кажется вероятным вариант, что соглашение [с американцами] вообще не будет подписано, на мой взгляд, в верхах должны серьезно рассмотреть такую возможность и решить, что делать дальше при таком развитии событий. Вполне возможно, там будет принято решение, что надо бороться за соглашение или, наоборот, приостановить весь наш проект. Но, так или иначе, ничего не делать – наихудшая из стратегий. Пока у нас есть надежда, каждая неделя, потерянная сейчас, означает, что наша общая цель откладывается в будущем еще на неделю.
Позвольте мне перефразировать соображения, приведенные выше, в несколько фигуральном виде. Помните, каков был стандартный ответ Чемберлена во время парламентских дебатов перед Мюнхенским соглашением? «Правительство Ее Величества не может рассматривать гипотетические варианты». Я думаю, что «игра в прятки», уход от гипотетических вариантов вместо подготовки к тому, что один из них окажется реальностью, привели к катастрофе тогда, а теперь вполне могут уничтожить все наши достижения.
Здесь я излагаю только свое личное мнение. Но я знаю, что лорд Чедвик и Франсис Саймон думают так же.
Искренне Ваш,
Рудольф Пайерлс.
Как известно, Черчилль никогда не сдавался, когда ему говорили нет. Он боролся до последнего. На последующих встречах с Рузвельтом в Касабланке и Вашингтоне он раз за разом возвращался к этой теме, настаивая на том, что для победы необходимо как можно быстрее объединить ядерные программы союзников. Рузвельт каждый раз соглашался, но никаких практических шагов не предпринимал. Наконец, на конференции в Квебеке (17–24 августа 1943 года) Черчилль и Рузвельт подписали три решающих соглашения: о наступлении в Италии (имея в виду ее безоговорочную капитуляцию в кратчайшие сроки), о высадке союзных войск во Франции в 1944 году и об объединенной англо-канадско-американской программе по ядерному оружию. Сталин был приглашен на эту конференцию, но не приехал. Именно третье соглашение определило жизнь нашей семьи на годы вперед.
За плечами у Черчилля была победа при Эль-Аламейне в ноябре 1942 года, приведшая к полному разгрому танковой армии Роммеля в Африке, – первая серьезная победа британской армии в этой злосчастной войне. В июле 1943-го англо-американские войска высадились на Сицилии и быстро овладели островом. Начались бомбардировки Рима и других итальянских городов. Итальянцы взбунтовались. Муссолини пал. Не прошло и двух месяцев, как Италия объявила о капитуляции.
* * *
Как ни стараюсь придерживаться хронологического порядка, ничего не получается. Что делать… Я не писатель. Моя память выхватывает эпизоды из жизни так, как ей хочется… Пусть будет, как будет…
* * *
Сейчас в моей памяти возникает начало 1943 года. Каждый вечер мы слушали сводки новостей по радио. Когда Руди задерживался на работе, я пересказывала ему их своими словами. Мрачные сводки. Немецкая армия на Волге. Руди принес карту, и я показала ему, где находится Сталинград. «Значительно восточнее Москвы и на пути из Баку в Центральную Россию. Если падет Сталинград, боюсь, они останутся без бензина, и тогда конец… – грустно подытожил он, – конец не только Европе, но и Ближнему Востоку, а может быть, и дальше. Не дай бог мне дожить до этого». Приглаженные военной цензурой статьи в газетах сообщали о сотнях тысяч потерь с обеих сторон, но старательно избегали прогнозов на будущее.
Кажется, в середине января английские газеты напечатали сообщение своего корреспондента в Стокгольме, в котором говорилось, что в средствах массовой информации Третьего рейха исчезли упоминания о победах немецкой армии на Восточном фронте – беспрецедентное событие. С начала войны в 1939 году такого не было ни разу. 30 января исполнилось десять лет со дня прихода Гитлера к власти. Ожидалось большое празднество. Неожиданно Гитлер отменил свое выступление, вместо него Геббельс зачитал короткое обращение к нации: «Героическое сражение наших солдат на Волге должно послужить примером для всех в борьбе за свободу Германии и будущее нашего народа. В более широком плане – в борьбе за сохранение Европы». 31 января регулярные программы немецкого радио не вышли в эфир. Весь день транслировали мрачное адажио из Седьмой симфонии Антона Брукнера, после чего было объявлено о поражении в Сталинграде.
Красная Армия одержала большую победу, но масштабы этого судьбоносного события были осознаны не сразу. Позже мы узнали, что еще 22 января командующий 6-й армией фельдмаршал Паулюс запросил у Гитлера разрешение прекратить сопротивление. Гитлер отказал, напомнив Паулюсу о чести немецкого офицера. 26 января Красная Армия разрезала немецкую группировку в Сталинграде на две части, а через два дня отрезала еще одну часть. В последней радиограмме, отправленной Паулюсу 30 января, фюрер приказал обороняться до последнего солдата и последнего патрона. Паулюс проигнорировал этот приказ и на следующий день запросил переговоров с командованием Красной Армии. Первый контакт состоялся в подвале центрального универмага, где до этого находился штаб 6-й армии.
