* * *
Предисловие автора
Эта книга основана на многочисленных документах, имевшихся у автора. Она написана в виде рукописи Жени Пайерлс, которая включает в себя ее письма, заметки, а также фрагменты из мемуаров Рудольфа Пайерлса и других воспоминаний.
И тем не менее ее следует воспринимать как художественное произведение. В документах и рассказах живых свидетелей, как бы подробны они ни были, всегда есть пробелы. Я позволил себе заполнить их, используя свои знания и фантазию. Мне пришлось объединить неоднородные по датировке письма и воспоминания, превратив разрозненные фрагменты в связное повествование. Обширная переписка Жени и Руди в начале 1930-х дана в сокращении, так же как и несколько более поздних писем. В последующих главах иногда я вкладывал в уста Жени слова Руди или друзей-физиков. В конце «Рукописи» чуть-чуть нарушена хронология, чтобы излишне не затягивать изложение. Но все это не отразилось на достоверности содержания этой книги.
Читатель, который хотел бы ознакомиться с оригинальными документами (часть из которых опубликована впервые) и детальными ссылками, может обратиться к английскому варианту этой книги (M. Shifman. Love and Physics: The Peierlses. World Scientific, 2019). Там же содержится большое количество фотографий. Все документы до 1930 года исходно написаны по-русски. Начиная с 1931 года большая часть материалов исходно написана по-английски, хотя некоторые письма Руди – по-немецки. Написанное по-английски я перевел сам.
В конце основного текста читатель найдет краткую справку о всех основных действующих лицах этой книги.
__________
Конечно же я не смог бы осуществить свой замысел «Рукописи» без помощи многих замечательных людей, которую они оказывали мне в течение двух лет работы над будущей книгой. Прежде всего мне следует упомянуть Габи Гросс и Джоанну Хуквей, дочерей Пайерлсов, за многочисленные беседы и переписку. Они любезно предоставили мне кое-какие материалы из семейного архива. Безмерно полезными были мемуары Рудольфа Пайерлса «Перелетная птица» («Bird of Passage». Princeton University Press, 1985). Я рад сказать большущее спасибо Сабине Ли, декану исторического факультета Бирмингемского университета. Она выполнила поистине титаническую работу по публикации переписки Рудольфа Пайерлса. Сначала вышел один том, а потом еще два, почти по тысяче страниц в каждом. Летом 2017 года я встретился с Сабиной в Бирмингеме. Она разрешила мне пользоваться всеми опубликованными письмами и материалами и предоставила еще целый пакет неопубликованных документов. За предоставленные архивные материалы я выражаю признательность American Institute of Physics, Bodleian Archive (Oxford University), Bradbury Science Museum – Los Alamos National Laboratory (Аллан Карр), The National Archives, Kew, England, Российскому государственному архиву социально-политической истории (РГАСПИ) и библиотеке им. Сахарова в Москве.
Большую помощь мне оказали друзья, разбросанные по всему миру. Благодаря им ко мне попали малодоступные воспоминания (в частности, Нины Каннегисер и о ней) и фотографии, а также два-три неопубликованных письма Жени. Спасибо вам, Наталия Александер, Катя Арнольд, Геннадий Горелик, Крис Девитт, Жоао да Провиденция, Иссахар Унна и Анника Фьелштад.
Ну и наконец, мне хочется поблагодарить Юлию Фролову и мою жену Риту за многочисленные замечания и предложения по моей рукописи. Они помогли мне в непростой задаче вжиться в образ Жени, от чьего лица идет повествование.
Я бегу по улице в бомбоубежище, где-то позади рвутся бомбы, справа и слева – развалины разрушенных домов в огне, осколки стекла, битый кирпич… разрывы зенитных снарядов. Где оно, это чертово бомбоубежище… вот уже рядом… Немецкие бомбардировщики, волна за волной, сбросив свой черный груз, разворачиваются в сторону моря. А я упала… и в голове неровной строчкой: «Надо написать, чтобы дети знали…»
Прошло много лет и вот, наконец, я села за эту рукопись. Дважды или трижды я начинала жизнь сначала, как будто судьба переворачивала мои песочные часы. Детство в Петербурге, революция и Гражданская война, я, Ландау и его друзья, Руди Пайерлс и любовь, Англия, война, атомная бомба, мы в Лос-Аламосе, Нильс Бор и другие титаны вокруг нас – все это связалось в памяти в единую цепь. И кто еще напишет об этой причудливой, невероятной, невозможной жизни, если не я…
Истоки
Я родилась 25 июля 1908 года. Как только я появилась на свет, в Петербурге пропало электричество. Мама говорила, что она уже тогда подумала, что жизнь моя будет необычной…
Своего отца, Николая Самуиловича Каннегисера, я не помню. Знаю только, что был он на 25 лет старше мамы, один из лучших гинекологов Петербурга. Он умер полтора года спустя после того, как я родилась, от сепсиса (septicemia). Вскоре после его смерти родилась сестра Нина. От отца остались кое-какие сбережения, на которые мы жили несколько лет.
По материнской линии мой отец был из огромного клана Мандельштамов. Его отец, мой дед, тоже был врачом. В его квартире в центре Петербурга часто собиралась петербургская интеллигенция: писатели, художники, ученые, врачи…
Мама вышла замуж в девятнадцать лет и прожила с Николаем Самуиловичем меньше трех лет. Хотя она и была по-своему образованна, никакой специальности у нее не было. Правда, в 1905 году она полгода работала сестрой милосердия в военном госпитале. Тридцать лет спустя ей это очень пригодилось. Мама была бесконечно доброй. Я закрываю глаза и чувствую прикосновения ее рук, слышу ее голос.
Мандельштамы были разбросаны по всей Российской империи, но особенно много их было в Петербурге, Москве и Одессе. Мы все знали друг друга и часто встречались. В 1912 году мама вышла замуж повторно, за двоюродного брата моего отца, Исая Бенедиктовича Мандельштама.
Незадолго до моего отъезда в Швейцарию в 1931 году мы с мамой долго говорили о жизни. Мама сказала: «Как жаль, что я не захотела иметь детей от Исая. У нас должно было быть больше детей. Я была глупой – боялась, потому что думала, что ты и Нина почувствуете разницу в отношении Исая к вам. А теперь нам будет очень одиноко…»
Все эти двадцать лет Исай Бенедиктович был для нас отцом. Он учил нас дома математике и русской литературе, всегда терпеливо и доброжелательно. Ему можно было задать любой вопрос, он никогда не уходил от ответа, даже когда нам было всего девять-десять лет. Он любил нас – меня и Нину – и воспитывал как своих детей, передавая нам все то хорошее, что в нем было. А мы обожали его.
* * *
Я думала, что запишу в этой тетрадке все по порядку, а сама перескочила на двадцать лет. Итак, возвращаюсь к детству. Первые детские воспоминания переносят меня в 1914 год. Брат моего отца, Иоаким Самуилович Каннегисер (он же приходился двоюродным братом Исаю), был богатым промышленником, потомственным дворянином и титулярным советником.
