Голос знакомый. Луч света меняет направление и освещает лицо говорящего. По телу Йоны проходит дрожь – на нее смотрит знакомый мутный глаз.
Глава 30
После еле теплых струек грязноватой воды в Мин-III нормальный теплый душ – настоящее наслаждение. Йона добрых полчаса плещется в воде. Она три раза намыливается целой шапкой пены для ванны, чтобы смыть с себя запах дома-минус. Чистит зубы и моет голову шампунем, который пахнет весной в деревне. Пол в ванной теплый, полотенца огромные и мягкие. На тумбочке лежат приготовленные для нее пушистый красный свитер и небесно-голубые спортивные штаны. То, что нужно после пяти недель в сером комбинезоне. Она надевает на ноги теплые тапки и садится на край ванны. Где она?
Залман помог ей выбраться из бельевой корзины, завернул ее в огромную куртку, спрятал волосы под кепку. После этого машина скоро остановилась и, только они из нее выпрыгнули, тут же умчалась прочь. Задний фасад высокого здания, наполовину состоящего из стекла; какой-то человек хлопает Залмана по плечу. Не успела Йона опомниться, как уже оказалась в грузовом лифте, потом прошла по коридору с деревянными панелями на стенах и светильниками, из которых струился мягкий свет. Залман подтолкнул ее к какой-то двери, а затем провел из прихожей прямиком в ванную.
Может быть, здесь Килиан? И мэр? Кто друг, кто враг? Знают ли родители о том, что она сбежала из Мин-III, не выселят ли их опять на подземный этаж? Домой она больше никогда не сможет вернуться. И не надо. Бабушка всё равно уже уехала в дом-плюс, Джимми лучше без нее, а родители пусть подавятся своим семейным счетом.
В дверь ванной кто-то стучит.
«Нет! – хочет закричать Йона. – Уходите! Оставьте меня в покое!» Но, когда дверь открывается, она замирает. На пороге стоит Килиан. Йона чувствует легкое покалывание, как всегда, когда смотрит ему в глаза, но сразу же отворачивается. Ей достаточно того, что она успела увидеть. У Килиана нет мешков под глазами, щеки не ввалились, волосы хорошо подстрижены, и джинсы на нем новые. Он совершенно точно не провел эти пять недель в доме-минус.
– Ты уже закончила? – спрашивает Килиан.
– С тобой – да.
Он заходит в ванную.
– Уходи, – говорит Йона. – Ки-ли-ан. Вернее, Леон.
– Леона больше не существует. Дай мне, пожалуйста, всё объяснить.
Он присаживается к ней на край ванны. Йона отодвигается как можно дальше.
– Вот что, значит, всё это время было у тебя в рюкзаке. Парашют.
Килиан кивает.
– Кто ты? Избалованный ребенок богатеньких родителей, которому нужно экстремальное хобби, чтобы жить было не скучно? Хочется лазать по тоннелям и прыгать с парашютом? Организовал Свору, чтобы поиграть в сопротивление? Побыть хакером, водить за нос Серую Бригаду… Никакого риска, всегда можно вернуться к маме под крылышко.
– Я понимаю, что ты сердишься.
– Я не сержусь.
– Ты злая как черт.
– Сначала ты долго-долго мне врешь, а потом оставляешь гнить в Мин-III. Ты хоть представляешь, что там творится?
– Мы не сразу узнали, что ты там. Мама сказала, что Серая Бригада просто отвезла тебя в Звездный Свет.
– Просто отвезла? Знаешь, на сколько баллов оштрафовали мою семью за Восход? На десять тысяч! Нам в тот же день пришлось переехать на минус четвертый этаж. Из-за меня.
Она хочет рассказать ему, как в первую ночь чуть не ушла из дома. Что еще никогда не чувствовала себя такой одинокой, как тогда, у двери, когда поняла, что ей не к кому идти. Что решила, что не имеет права подставлять свою семью и что надо сделать всё возможное, чтобы всё исправить, и что это был самый тяжелый выбор в ее жизни. Ей не терпится поделиться историей про неудавшийся ужин. Хочется сказать, что от отца она ожидала чего-то подобного и знала, что ему не захочется мириться с потерей десяти тысяч баллов, но вот от предательства матери в сердце осталась дыра.
Только Килиан и сам предатель. Ей не нужна его поддержка. И голосом, холодным, как бетон, которым она заделала дыру в сердце, она произносит:
– А где в это время был ты? Отсиживал домашний арест в этом дворце?
Килиан отшатывается, как будто она ударила его по лицу. Йона сжимает кулаки. Но даже если она будет бить его со всей силы, он почувствует лишь маленькую толику ее боли.
– Йона… послушай меня, пожалуйста. Год назад я ушел из дома, потому что больше не мог смотреть на то, что моя мама натворила в Радоваре. Нижние районы, дома-минус, слухи о том, что ждет семидесятипятилетних… Я украл у нее столько денег, сколько смог, снял деньги со своего счета и забрал из дома все ноутбуки. И парашют, который купил незаметно от нее на каникулах.
– Может быть, у тебя комплекс Бэтмена? Хочешь быть супергероем, который спасет Радовар? Пока не очень-то получается.
– Нет, всё как раз наоборот. В Радоваре я чувствую себя взаперти, так же как и ты. Глупо, наверное, но с этим парашютом на спине мне кажется, что я могу в любой момент исчезнуть. Только благодаря этому я не боюсь ходить по городу.
– Да, ты можешь улететь прямо в руки Серой Бригады.
– Это был наш единственный шанс. Все смотрели прямо на тебя. Мы не смогли бы уйти, если бы побежали вниз по лестнице.
– Ты специально потащил меня наверх, чтобы отвлечь Серую Бригаду. Чтобы вся остальная Свора успела убежать. Мной-то ты мог пожертвовать – я ведь просто дурочка из Средних районов.
– Нет! Я ужасно боялся, что нас поймают. И я вообще был против, чтобы ты принимала участие, помнишь? Но дослушай меня, пожалуйста. Я ушел из дома, чтобы бороться, как я тебе и рассказывал в парке. От Залмана я узнал, что недалеко от Звездного Света есть хорошее убежище в тоннелях.
– Вот видишь, ты всё-таки знал Залмана.
– Да. Пожалуйста, не перебивай, я потом сам расскажу. Еще за год до этого я вступил в группу хакеров, но дело не двигалось. У нас ничего не получалось, а я всё время слышал ужасные вещи. И все они, из Нижних районов, обвиняли в этом мэра. Мою мать! Я просто не мог оставаться дома, не мог видеть ее лицо, не мог за ужином спокойно отвечать, как у меня дела в школе. Тогда я основал Свору и уговорил нескольких хакеров уйти со мной в тоннель. Минке привела с собой Анук. Еще пришли Симон, Гелия и Рори. Однажды, когда мама была на работе, я перекрасил волосы в черный цвет и собрал вещи. Разорвал свой паспорт и оставил его на столе вместе с запиской. В записке я написал: «Радовар – это обитель зла, а ты – чудовище. Я больше не могу жить с тобой. Если ты всё не исправишь, исправлю я. Не ищи меня. Леона больше нет». Но тогда я не знал того, что знаю сейчас. Не моя мама – зло, с которым надо бороться.
– Да? Это не твоя мама придумала семейный счет? Не она виновата, что все сидят взаперти? И… – слова вскипают в горле, как смола. – Это не из-за нее в домах-минус эксплуатируют тысячи детей? Она здесь, конечно же, ни при чём?
