– Она немного агрессивна, но не сопротивлялась.
Он толкнул дверь и увидел Ханну.
Она стояла у окна, как будто любовалась улицами города, где причудливо сочетались восточные традиции и изысканная современная архитектура. Она обернулась на звук открывшейся двери, и Кулал сразу подумал, что Наджиб был прав: она впилась в него взглядом, в котором бушевало пламя, – он почти ослеп. От резкого движения головы каштановые пряди ее мягких волос взметнулись. На несколько шальных секунд он почувствовал вспышку вожделения. Но один раз он уже подчинился желаниям своего тела, и вот чем это кончилось.
– Не могли бы вы объяснить мне, что происходит? – сразу накинулась на него Ханна. – Почему меня забирают прямо от трапа на глазах у всех пассажиров, будто я преступница? И почему меня привезли в этот отель? Я себе забронировала номер в хостеле!
Такой страстный выпад только подтвердил его подозрения о причине ее приезда. И хотя в прошлом ему пришлось пережить много скандалов, которые устраивали ему бывшие любовницы, никто никогда не был так смел, как Ханна Уилсон. Ну что ж, придется объяснить ей, что приезжать сюда было большой ошибкой. Очень большой ошибкой.
– Полагаю, вы хотели меня видеть, – произнес он невозмутимо. – Так что я решил сэкономить время.
– Когда ваш громила сказал… – протянула она уже менее уверенно. – Когда он сказал, что везет меня во дворец…
Губы Кулала изогнулись в жестокой улыбке. Он сталкивался с этим, сколько себя помнил, с тех пор, как впервые осознал, что принадлежит к избранным и большинство людей в мире хотели бы оказаться на его месте. Он не сомневался, что именно за этим Ханна и приехала в Заристан – отхватить кусочек от его богатств и получить доступ к его привилегированной жизни. В таком случае, возможно, надо преподать ей небольшой урок, просто чтобы она не давала воли воображению.
– Вы подумали, он имел в виду, что отвезет вас ко мне? – спросил он. – А это всего лишь отель «Голден Палас».
Румянец, заливший ее щеки, сказал Кулалу, что его догадка была верна, и он насмешливо поднял брови.
– Я надеюсь, вы не слишком разочарованы, Ханна. Вы думали, что одна ночь дает вам право на привилегии? Что я поселю вас во дворце, поведу в сокровищницу шейхов аль-Дия, осыплю вас драгоценностями?
– Конечно нет, – сухо сказала она.
– Вот и я подумал, что вам будет привычнее в отеле, – небрежно добавил шейх. – К тому же я не хочу, чтобы меня компрометировали.
Ханна всю жизнь работала горничной, но она не могла вспомнить, чтобы кто-то когда-то держался с ней настолько высокомерно. Ей пришлось глубоко вздохнуть, чтобы взять себя в руки. Ее трясло от ярости, но эмоции – плохой помощник, они делают тебя уязвимой. Сдержанность и самоконтроль – залог выживания. И хотя она всегда следовала этому правилу, сейчас ей это давалось нелегко. Наверное, это гормоны заставляют ее вести себя так необычно. Или теперь, когда она носила ребенка, прежние правила не работали? Потому что сейчас все было иначе. Когда она заботилась о Тамсин, она сама была ребенком, и ее возможности были ограниченны. Но теперь она взрослая. Может, у нее и нет денег и власти Кулала, но она не намерена тут изображать из себя жертву.
– Вы даже не знаете, почему я здесь, – сказала она.
– Конечно, я знаю.
Ханна чуть на месте не подпрыгнула.
– Правда?
– О, Ханна! – Он цинично рассмеялся. – Не нужно быть гением, чтобы догадаться. Ты решила, что влюблена в меня.
Ханна почувствовала, что ее мутит. Дело было не в беременности и не в чванливом высокомерии шейха, которое было ей отвратительно, – дело было в том, как он произнес слово «влюблена». Как будто речь шла о какой-то позорной болезни. Как будто это было что-то, заслуживающее презрения…
– С чего вы это взяли? – спросила она, стараясь говорить спокойно.
– Это само по себе естественно, – сказал он, пожав плечами. – Но, я думаю, то, что я был твоим первым мужчиной, заставило тебя придать нашей ночи несколько преувеличенное значение. Я прав, Ханна?
Ханна спросила себя, как ее угораздило кинуться в объятия настолько высокомерного типа. «Ты знаешь как», – прошептал ей внутренний голос. Потому что он красивый, сексуальный и неотразимый даже сейчас, когда смотрит на нее снисходительно и самодовольно. Потому что, даже несмотря на оскорбительный прием, Ханна не могла противостоять очарованию, которое он ей внушал.
На Сардинии она видела Кулала только в западной одежде. Потертые джинсы и футболки, безукоризненно сшитые деловые костюмы или, как той роковой ночью, смокинг. Но сегодня в длинном одеянии из белого шелка, облекавшем его мускулистую фигуру, он выглядел как герой сказок «Тысяча и одна ночь». Головной платок, перевязанный золотым шнуром, подчеркивал скульптурную лепку его ястребиного лица. Он казался ей незнакомцем. Он и был незнакомцем, с горечью напомнила себе Ханна. Незнакомцем, ребенка которого она носила под сердцем.
– Не хочу вас разочаровывать, – сказала она, стараясь держаться с такой же холодностью и бесстрастностью. – Но я не влюблена в вас, можете мне поверить.
– Вот как? Тогда зачем ты прилетела? Да еще тайно?
Разве она прилетела тайно? Его слова напомнили Ханне, что машина ждала ее у самого трапа. То есть Кулал знал о ее приезде, подумала она, чувствуя нарастающую панику. Если шейх был в курсе, что она приезжает, то кто еще об этом осведомлен? А вдруг об этом знают в «Гранчестере»? Что они подумают? Что какая-то горничная гоняется за шейхом по всему миру? Да ее сразу вышвырнут за непрофессиональное поведение!
– Как вы узнали, что я буду в этом самолете? – хрипло произнесла она.
– Ты действительно так наивна? – спросил он с раздражением. – Службы безопасности просматривают списки людей, подающих документы на визу, и проверяют всех, кто вызывает особый интерес. Естественно, ты попала в эту категорию. Женщина, которая одна едет в арабскую страну и подает документы на срочную визу – это само по себе вызывает подозрение. К тому же в посольстве ты так подробно расспрашивала, как попасть в королевский дворец, что тебя сразу взяли на заметку. Дальнейшая проверка показала, что ты работала в «Гранчестер групп» и именно в том отеле, где я недавно останавливался.
Ханна уставилась на свои ногти, которые за последние недели сгрызла почти до мяса, и вдруг поняла, что больше не может. Она должна сказать ему. Сердце заныло, когда она подняла взгляд и посмотрела в его холодные черные глаза.
– Я беременна, Кулал, – тихо сказала она.
В комнате повисла тишина, показавшаяся им обоим бесконечной. Ханна силилась что-то прочитать по его застывшему лицу, но оно было непроницаемо. Наконец он покачал головой и холодно произнес:
– Этого не может быть. Я пользовался презервативами. Я всегда ими пользуюсь.
Последний комментарий ставил ее в бесконечный ряд неразличимых женщин, с которыми Кулал делил постель, но Ханне было не до обид. Она приехала сюда ради ребенка и не позволит сбить себя с толку унизительными репликами.
