– Хм. Понятно, что ничего не понятно. Тогда еще вопрос, совсем деликатный, заранее извини. Насчет белых девушек, которые ходят в зону, как к себе домой. Ты уверена, что это была твоя идея?
– Я конечно наркоманка, но… – начала Вик.
– Не прикидывайся. Кто тебя попросил?
– А еще раз по морде?
– Но ведь кто-то попросил? Человек не отсюда, а из… большого мира.
– Откуда такие идеи? – спросила Вик, чуть склонив голову на бок и притопывая ногой.
Леха молча ткнул пилой в ту сторону, где осталась Элис.
Проследил за взглядом Вик и положил инструмент на асфальт от греха подальше.
– Очень уж все совпало, – сказал он. – А у нее мама богатая и за дочку волнуется.
– А почему именно в ней причина? А если в твоей любимой собаке? И заметь, я не интересуюсь, кто тебя попросил задать мне такой вопрос, и что за это пообещал. Хотя надо бы.
– Я сам по себе. А насчет Рамоны…
– Ах, она у нас Рамона!
– Если причина в ней, тогда все проще. Я очень надеюсь, что она была здесь по заданию «Риддеркрафт», и теперь эта история кончена. И ты свободна.
– В каком смысле? – Вик задрала брови.
– Ты больше не хранитель «батарейки». Можешь сесть с нами в машину и уехать.
– Погоди… – Вик помотала головой. – Куда? Зачем?
– Давай проверим твой диагноз в Европе. Если останешься здесь – упустишь этот шанс. Ты могла уйти в ремиссию. А может, у тебя вовсе не онкология. Не раздумывай, так просто надо сделать. Просто надо. Поехали! – Леха протянул ей руку.
А Вик отступила на шаг назад.
– Ты не понимаешь, – сказала она.
– Ну, начинается!
– Нет. Ты, правда, не понимаешь. Дорогой мой рыцарь, герой и все такое, я вот этой рукой убила двадцать два человека. Тяжелым предметом по голове. Меня в Европе не диагноз ждет, а приговор. Можно я кончу свои дни на воле, а не в тюремной больнице? И вообще… – она выглянула из-за «Избушки» чтобы посмотреть, как там Йоба, не обижают ли девочку. – Ну как я их брошу?
– Двадцать два… – пробормотал Леха. – Когда успела…
– Да живы твои семеро, живы, не бойся. Отдам я их доктору, все равно уже никуда не годятся… Ты считаешь покойников не с той стороны. Первым был бедняга Барни. Чтобы вышло красиво и символично, жениться на Великой Матери э-э… физически должен только белый. Муделе, понимаешь ли, изрядный эстет.
– О, Господи, – Леха вздохнул. – Мне почти физически больно такое слышать. Как вообще… Замолить вину перед тобой за весь род мужской… За весь этот идиотизм… Нет, чушь несу какую-то.
– Да ладно, ты мог расплатиться натурой, – сообщила Вик безмятежно. – Тебя же одобрили.
– Одобрили…
– Двадцать третьим.
– О, Господи, – повторил Леха.
– Правда, когда мы познакомились ближе, я решила оставить тебя себе.
– Бли-ин…
– Нет, послушайте, он еще недоволен! Я нарушила все правила, явилась к Муделе в дни его размышлений, и сказала, что ты останешься с нами. А Муделе захотел устроить смотрины. Если бы ты не полез на гору, пришлось бы послать тебя туда. Переговоры на самом верху, ха-ха…
Леха сник.
– Интересно, от меня хоть что-то зависело в этом проклятом городе? Или я только летал в ту сторону, куда пинали?
Вик невесело усмехнулась.
– Забыл, что я говорила про режиссера этого спектакля? Мы все внутри большой игры. Забудь про свободу воли и прочую такую фигню. Просто живи, пока живется.
– Но… Наверное если каждый на своем месте сделает что-то хорошее… – вяло пробормотал Леха.
– Конечно. Например, ты можешь уехать, пока я в силах тебя отпустить, – очень тихо сказала Вик и пошла назад, к Йобе.
Элис стояла, небрежно облокотившись на одну из четырех ног самоходки и сложив руки на груди.
– Отвали от нее, – сказала Вик.
– Быстро вы, – сказала Элис. – Ну, хотя бы не подрались снова.
– Ничего у меня не выходит в Абудже, – бросил ей Леха. – Сколько ни хочу помочь – фигушки. Может, и правда место проклятое.
– А ты поезжай отсюда, – сказала Вик. – И чем скорее, тем лучше. Забирай эту помесь красавицы с чудовищем – и на восток. Не дайте себя поймать и не дайте задурить себе головы. Делайте то, что должны. У вас мало времени: пока все гады в непонятках и мешают друг другу, вам надо спасти город. Он не проклят. Это мы, наемники, прокляты. Это мы затащили в Абуджу свои проблемы. А она-то ничего. Она справится. Только не дайте ее разбомбить.
– Про наемников – хорошо сказано, – оценила Элис. – И ты, значит, хочешь, чтобы я остановила Агентство?
– А сумеешь?
Элис на миг задумалась.
– Они не отдадут регион. Но можно затормозить реновацию города. Спустить тему на тормозах. Моего ресурса хватит как раз на это.
– Хотя бы так. Городу нужна передышка, а дальше он сам… А ты – такая отчаянная, что против своих пойдешь? Наедешь на ооновскую структуру? Это смело. Не простят.
– Как раз настолько смело, чтобы… Ну, там свои расклады. Там все сложно. А если мой благородный порыв неправильно поймут… – Элис пожала плечами. – Уходить из бизнеса в политику можно по-разному.
– Ну… Удачи, что еще могу пожелать.
– Спасибо. Одного не понимаю. У вас под ногами лежит техники на немереные деньги. Почему вы не толкнули ее налево?
– Допустим, я помешала. Захотела сберечь машины для парней из Лимпопо.
– А они тут при чем?
– У них здесь «мусорный» контракт без подряда.
Элис поглядела на Леху. Тот показал глазами на «Избушку».
– С ума сойти! АТР скорее удавится, чем позволит этим красным…
– Значит, кто-то удавился. Или подавился деньгами.
– И ты на полном серьезе берегла шагоходы…
– Да, для этих красных, – сказала Вик. – Задолбал капитализм. Что-то имеешь против?
Элис озадаченно моргнула пару раз.
– Никак нет. Задача ясна, – сказала она.
Протянула Вик руку, и та не очень уверенно пожала ее.
– А теперь валите отсюда в темпе. Пока я не передумала. Я тут пока еще Великая Мать, и у меня характер, как известно, чистое дерьмо без малейшей примеси меда.
– Дай я хоть раз тебя поцелую, – пробормотал Леха. – Не на колени же перед тобой вставать, это слишком пафосно.
– Сентиментальный размазня, – сказала Вик.
Губы у нее были сухие и жесткие. Но все-таки не мертвые.
Последний раз Леха ее видел, когда оглянулся из башни на прощанье. Вик сидела к нему спиной на крыше рубки Йобы. Самоходка ползла в сторону «Хилтона», а ее хозяйка, судя по коротким равномерным взмахам рукой, швыряла за борт по одному жетоны покойников. Впрочем, Леха мог ошибиться.
