Нет, не смешно как-то.
Но ведь в общих чертах именно так и было.
И тишина – будто так и надо…»
Леха понял, что непростительно отвлекся. Нельзя задумываться в городе, где стреляют. Это все из-за жары. Хочется спрятаться, хотя бы в себя. Он навострил уши.
– Почему-то медики всегда в аэропорту, даже если от него мало осталось. Условный рефлекс, а? – Пасечник фыркнул. – Подальше от больных, особенно от вооруженных!
– Там уцелели таможенные склады и несколько ангаров, – сказал Леха, просто чтобы никто не подумал, будто он заснул. – Местным они без надобности, слишком далеко от основных трасс. Вот в них мальтийцы и сидят… Кстати, о местных – Майк наверняка все знает про аэропорт.
– Слушай, ну я же шучу. Мальтийцы большие молодцы, хоть их мотивы и загадка для всех… А насчет местных… – Пасечник одним взглядом без лишних слов выразил свое отношение к проводникам. Но, тем не менее, повысил голос и спросил: – Майк! А скажи-ка мне, этот ваш, как его… Яба!
– Йоба! – рявкнули хором Леха и Смит.
– Он совсем никогда не стрелял по аэропорту?
Леха тихонько выругался по-русски. Смит посмотрел на него с пониманием.
– Я имею в виду – пока врачи еще не приехали? Может, тогда этот… эта штука туда стреляла? А ты сам был здесь в дни конфликта?
– Йоба не стрелять аэропорт никогда. Ваши сжечь терминал, упасть контрольная башня, сломать все полосы… – сухо доложил Майк, каменея лицом. Кажется, ему очень не понравился последний вопрос.
– Не наши! – возмутился Пасечник. – Какие еще наши?
– Белые.
Секунду-другую Пасечник явно не знал, что сказать.
Смит откровенно наслаждался его замешательством, попутно высматривая что-то у себя в планшете.
Леха думал, как ему это надоело.
И еще – зачем все-таки Смит упорно загораживает рисунок с Килроем на стене.
– Белые, знаешь, разные! – выдавил Пасечник наконец. – Это были плохие белые!
– Как пожелаешь, босс. Ну, значит, плохие белые, когда отступать внутрь город от хорошие белые, разрушить наш аэропорт. И взорвать железная дорога. А хорошие белые испортить всю связь и отрезать электричество. После это плохие белые вместе с хорошие белые сжечь наш город. От это Йоба проснуться и начать убивать. К несчастью, поздно. Йоба спать очень сильно.
– Вот теперь не помешало бы мнение профессионала, – съязвил Пасечник в сторону Смита.
– Двести три… – медленно произнес тот, уткнувшись в планшет. – Тогда все правдоподобно. Но пока не увижу своими глазами, не поверю. Это же идиотизм. Да и просто не может ее тут быть.
– Чего – двести три?
– Того. Восемь дюймов. Спорим на бутылку?
– Вообще не понимаю, о чем ты! – заявил Пасечник, задирая нос.
– А вот и разбитые углы… – протянул Смит, поднимая глаза от планшета. Глаза были пустые, он смотрел куда-то внутрь себя: – Разбитые углы и следы на другой стороне. Наконец-то все встало на свои места.
– Алло, мистер Холмс! – позвал Пасечник.
– Это Йоба выбивал шагоходы. Сквозь угловые дома. Вместе со стенами…
На некоторое время группа дружно потеряла дар речи.
Пасечник, размышляя, взялся грязной рукой за подбородок. Ничего страшного, у него все равно сажа на левой щеке и пыль на правой.
Леха подсматривал за Смитом: «Интересно, мы оба сейчас представили одну и ту же картину?»
По пути сюда с окраины они видели немало расстрелянных домов на перекрестках; этим, понятно, досталось крепче тех, что просто стоят вдоль улицы. Пробоины и ссадины были обычные, от автоматических тридцатимиллиметровок, самого массового оружия наемников. Кое-где в стены влетели ракеты ПТРК, не сумев закончить маневр; тоже норма для городского боя. Но ближе к центру начало попадаться странное, когда угол крайнего дома снесен начисто, словно по нему врезали титанической кувалдой. И глазастый Смит заметил: на другой стороне улицы, чуть наискосок, стена обязательно проломлена. Будто сказочный тролль упал на нее с размаху.
Теперь понятно, как их звали, бедных троллей. «Кентавр Марк Два», старенький уже, но бодренький. Основная боевая шагающая машина частной военной компании «Полевые Кибернетические Решения».
Обычная практика шагоходов в городском бою: выйти из-за угла, отстреляться коротко, в одну-две секунды, – и назад. В тебя пальнут ответно, а ты уже исчез. Но если неподалеку на крыше сидит дрон-наводчик, тогда большая пушка может с закрытой позиции кинуть снаряд прямо в дом, за которым ты спрятался. Хрясь! То, что останется от шагохода, отлетит на другую сторону улицы и шмякнется там об стену.
Главное – не впечатляться, представляя себе это. И без того хватает эмоций для первого дня в Абудже.
Снаряд наверное лучше бетонобойный, для гарантии сногсшибательного эффекта. Но если калибр двести три миллиметра, то уже все равно, лишь бы попасть в дом, а там, как говорится, пускай Господь разбирается.
«Странный калибр, загадочная пушка, – думал Леха. – Для морского орудия мало, для сухопутного много. Какая-нибудь экзотика двадцатого века, мы ведь в Африке, тут что угодно можно найти. Африка – та еще свалка металлолома; иногда здешним царькам продавали опытные машины, существующие в единственном экземпляре, я-то знаю… Если так поступали русские, то подумать страшно, какого стального Годзиллу сюда могли спихнуть китайцы, за бесценок, просто чтобы он у них страну не захламлял.
Вот тебе и Йоба.
А обломки разбитых шагоходов либо свои же унесли на запчасти, либо прибрали к рукам местные. Все брошенные кварталы вплоть до границы центра буквально вылизаны, остов от автомобиля не найдешь, и даже гильзы не валяются…»
– А обломки? – задумался вслух Пасечник.
– Зачем тебе обломки?
– Слушай, я не ставлю под сомнение твою компетенцию, но ты и меня пойми. Нам же надо в отчете предъявить факты! А где они?.. Шагоходы иногда просто задевают за стены. И даже падают на них! Если по-твоему машины валил Уба, пробив здания насквозь…
– Йоба, – машинально уже поправил его Леха.
– Да отстаньте вы! – рявкнул Пасечник. – Зануды! Пушка ваша ненаглядная, пушка!.. А теперь представьте, как она долбит! А шагоход это вам не танк! Это гроб на тонких ножках! Когда в шагоход прилетает, от него тоже… Все летит! Во все стороны! Что я, не видел?! Обшивка – в клочья, гидравлика рвется, боевой модуль просто отваливается, да и сам он… особенно если Китай… на запчасти… по винтику… Консервные банки!!!
Леха со Смитом перенесли всплеск негодования стоически, даже не переглянувшись. Наболело у коллеги. Значит, действительно что-то видел. Может, и не очень много, но ему хватило. Это надо уважать.
Это выглянул человек из-под маски научного сотрудника.
