Она повесила голову.
– Экипаж-то большой? – спросил Леха. Просто чтобы отвлечь человека от невеселых дум.
– Зачем экипаж? – вяло удивилась Вик. – Не хватало еще, чтобы по моему укрепрайону шлялись какие-то… люди! Там полный автомат.
– Раздельное заряжание – и полный автомат?!
– Конечно. Это вполне решаемо, когда нет ограничения по габаритам боевой рубки. У Йобы она – во! – Вик обозначила движение, будто разводит руками. – Надо было ставить рубку в любом случае, чтобы закрыть казенную часть пушки. Ты сам видел, какой тут песок в атмосфере. Угадай, как мы обошлись без воздушных фильтров. Ладно, не угадаешь. В корме у Йобы поддерживается слегка избыточное давление – и поэтому ни песчинки туда не залетит, даже когда она открывает люки. А автоматика… Ничего революционного. Только Муделе здорово попотел, добывая промышленные манипуляторы, их в городе почти не было. А мы уже готовились что-то импровизировать из деталей бронескафов. Конечно, изобретать разные штуки на ходу пришлось все равно. Когда механизировали загрузку боекомплекта, собрали конвейер из обычного эскалатора…
– Действительно, эскалатор, он прямо сам просится… – ошарашенно пробормотал Леха себе под нос. – А экскаватор не догадались прикрутить. Или прикрутили?
– Нет, Йобе никакая помощь не нужна, – сказала Вик, не слушая его. – Я раз в месяц ее выгуливаю, для профилактики, чтобы ходовая часть не застаивалась. Когда все спокойно, ей особо ездить некуда. Она живет рядом с правительственным кварталом, на Шеу Шагари, под «Хилтоном». Точнее, на первом этаже, он высокий, ей удобно. Отличное место. Напротив через дорогу банк, в подвале бронированное хранилище, мы туда спустили «батарейку». На случай бомбардировки, строго по нормативу, к нам никаких претензий… Вывели на улицу концы, и там вся эта банда подзаряжается. Ну что значит вся… В основном дроны-разведчики, они расходуют энергию, у них одна из задач – мелькать между домами, чтобы создавать иллюзию движения зоны. А к стационарным огневым точкам питание идет по отрезкам городской электросети. Все очень просто, как видишь. И очень скучно. Было страшно муторно делать это, а сами по себе технические решения – ничего сверхъестественного. Голая логика и много-много силы воли. Тем составом, какой у нас был, нереально решать такие задачи. Но мы смогли. Пока местные помогали, мы всё могли… Без местных стало туго, особенно когда меня тут донимали «мусорщики» и на них потратилось много тридцаток. Чисто технически поднять короб со снарядами этажей на двадцать пять не проблема для хрупкой девушки, если у нее голова есть. Вот заряжать… Ну извините, слабенькая я. Но мне подарили ремонтную бригаду, и она справилась. А я только питание отключала, чтобы парней роботы не убили. Хм, это было так давно… Уже забыла, когда. И правильно. Нечего людям шляться в зоне. Она для роботов! И Йобушку мою – руками не трогать! И вообще – хватит. Мы больше ничего не можем сделать, нам осталось наблюдать за угасанием процессов…
– Тебе… диссертацию писать надо… – пробормотал Леха тихонько.
«Не загибаться в жопе мира, а ученую степень получать» – чуть не добавил он, но вовремя одумался.
– Чего-о? – сказала Вик, поднимая на него глаза. – Диссертацию? Не смеши. Это ты ученый. А у меня среднее техническое. Я вообще двигателист. И сугубо гражданский человек.
– И зачем вы, девушки, выбираете войну? – тоскливо спросил Леха.
– Платят хорошо, – она встала и подобрала с кровати свой кисет. – А шансов погибнуть на войне сейчас немного. Мне просто не повезло. И, заметь, еще до войны. Кстати, увидишь эту дурищу Морган, скажи ей… – она замолчала.
– Как я ее увижу, сидя тут?
– Хм. Действительно.
– А говорила, тебе не хочется знать, что творится в городе, – не удержался Леха.
– А это из-за тебя, негодяя! Пока ты валялся, я многое узнала. Очень много лишнего. Меня едва не вырвало. Не один ты такой нежный, кого тошнит от всего этого… Не извиняйся! – прикрикнула она. – И не перебивай. Видишь – думаю.
Леха молча застегнул рубашку, взял рюкзак, приторочил к нему сумку с аппаратурой и репортерский жилет.
– Подбрось до аэропорта, – сказал он. – И нечего думать.
– Это могут расценить как попытку спрятаться… – медленно произнесла Вик. – Когда Муделе удаляется предаться размышлениям, на хозяйстве остаются его капитаны. Они сейчас очень взвинчены. Напуганы, говоря по-простому.
– Если я успею отправить сообщение в Институт, пусть делают что хотят, – ляпнул Леха. – Зато совесть будет чистая.
И сам удивился, как естественно прозвучали эти слова.
То ли он совсем перестал бояться, то ли совсем не верил в атаку местных на аэропорт. Скорее второе.
– Герой, да? – Вик поглядела на него оценивающе, чуть склонив голову на бок. – Думаешь, крокодила съел – и можно гулять по Африке, открывая двери ногами?
– Да не ел я его!
– Ну, убил, и на том спасибо. Сам убил хотя бы?.. Наверняка по-дурацки, случайно. А теперь из-за своего упрямства ты всех убьешь в аэропорту, идиот. А потом ООН разбомбит город. Это то, о чем мечтает АТР, верно? Хочешь сыграть им на руку?
– Не драматизируй, пожалуйста. Неужели «Топоры» рискнут напасть на мальтийцев, да еще без санкции Бабы? «Топоры» – системная часть Абуджи, самая цивилизованная, как ни странно, хотя и бандиты. Они тут обеспечивают связность, зачем им ее ломать?
– Это логика белого человека, забудь, она не работает в Абудже, – Вик помотала головой. – Ты не знаешь, чего хотят местные, а узнал бы – опять блевал бы. От изумления. А Орден… Чтобы понимать его значение, надо жить на связи с большим миром. Абуджа два года сама по себе. Люди тут впали в блаженное первобытное состояние и все забыли. И Муделе не исключение. Ему семьдесят лет, у него в голове каша из европейского образования и нигерийского менталитета, приправленная мифами йоруба. Он теоретически добрый, но практически убийца. Я по-твоему страшная фаталистка, да? Расслабься, страшный фаталист здесь один – Муделе Баба. Бойся его. Он непредсказуем. Как и все черные с их дикими заморочками. Не бойся Йобы, она-то предсказуема, славная моя девочка. В Абудже не роботы, а люди страшные! А роботы у меня хорошие…
– Майк… – вспомнил Леха. – Обещал, что я увижу Йобу.
– Конечно увидишь. Думаю, ты не увидишь Майка…
– Он хотя бы жив? – перебил Леха.
– Тебе его жалко? – Вик прищурилась. – Тебе, что, всех жалко? Откуда ты взялся такой?
– Из Москвы. Нет, не жалко, я думаю, он… нас с тобой не пожалел бы.
– Во-от, – протянула Вик. – Начинаешь понимать, добренький мальчик. В Абудже добрых нет. Все злые. И я злая. Сюда приезжают, чтобы творить зло, даже когда прикидываются, будто хотят творить добро. Любой, кто собрался в Абуджу, заранее по умолчанию проклят! И ты тоже здесь испортишься.
– Подбрось до аэропорта, – повторил Леха, взвешивая в руке свой рюкзак. – Пока я не испортился.
