Потом злость проходила, и он начинал жену жалеть. Нина напоминала маленького страдающего ребенка, которого чем-то сильно обидели в детстве. Насколько он знал, в детстве Нину никто не обижал, и к тому же она давно выросла, но жалость подступала и прогоняла досаду.
Еще нужно было позвонить Нининым коллегам. Пришлось отойти от окна и снова взять телефон.
28 мая, вторник
Нинин стол не изменился, на нем продолжала лежать стопка бумаг, а около клавиатуры стоял маленький бронзовый мышонок. Его подарил Игнат на Новый год. Наверное, по восточному календарю наступал год не то мыши, не то крысы, потому что мыши и крысы смотрели на Игната со всех витрин. Он тогда слонялся по торговому центру в поисках новогодних подарков.
Матери купил духи, а Нине мышонка.
Нина посмеялась, порадовалась и поставила на стол. Игната кольнуло, что она не отнесла его подарок домой. Получалось, что не только он старается не помнить о ней, когда ее нет рядом, но и она о нем.
Стол не изменился, а казался покрытым пылью.
– Игнат, ты пойдешь на похороны?
– Конечно.
Ему не хотелось видеть мертвую Нину. Жаль, что завтра у него свободный день и не пойти на похороны невозможно.
На кафедре он пробыл не дольше десяти минут и с облегчением вышел через проходную. Вокруг сновали студенты, но ему казалось, что он один на тротуаре. Все остальные просто тени. 3D-изображения.
Он считал, что Нина ничего для него не значит, а оказалось – без нее он единственный живой среди теней.
Она была его тылом, и он не догадывался, что тыл ему очень нужен.
Дернулся телефон в кармане рубашки. Игнат обрадовался – хотелось отвлечься, забыть о завтрашних похоронах.
– Я договорилась насчет интервью, – деловито сообщила Ангелина. Показать его на одном из телевизионных каналов было ее мечтой. – Завтра корреспондент к тебе подъедет.
– Завтра я не смогу, – перебил Игнат.
– Это ненадолго. И он подъедет в любое время, когда скажешь. Хоть ночью. Послушай, надо мелькать в телевизоре. Ты что, не понимаешь?!
– Завтра я не смогу!
– Почему?
Надо было послать ее куда подальше, но он нехотя объяснил.
– Завтра я хороню свою коллегу и одноклассницу.
– Можно до похорон. Или после.
– Завтра я не смогу!
Кажется, она поняла, что заставить его не удастся.
– Что с одноклассницей?
– Ее убили.
– Подожди! – Ангелина соображала быстро. – Недавно убили твою учительницу…
– Было такое, – усмехнулся Игнат. – И обеих застрелили. Представляешь!
– Ч-черт! Игнат…
Перед выборами было не слишком хорошо быть упомянутым в связи с криминалом.
– Завтра я буду на похоронах!
– У тебя есть какие-то… предположения? – Отвязаться от Ангелины было трудно.
– Черт возьми! Какие у меня могут быть предположения?! Я сам хотел бы знать, что происходит!
– Ты с одноклассницей часто встречался? Когда ее видел в последний раз? – Упрекнуть Ангелину было не в чем. Она добросовестно выполняла свою работу.
– Я встречался с ней очень часто, она была секретарем на моей кафедре. Все, Ангелина! – отрезал он. – Мне некогда!
Разговаривая, Игнат подошел к ограде университета. Из-за нее доносились веселые молодые голоса, заглушаемые проезжающими машинами.
Держа телефон в руке, он медленно пошел к стоянке, но остановился, снова приблизился к ограде и набрал Лию. Она не звонила ему больше суток, а он только сейчас о ней вспомнил.
– Привет, Малыш! – Игнат заставил себя растянуть губы в улыбке, как будто она могла его видеть. – Как дела? Как мама?
– Тьфу, тьфу, тьфу. – Наверное, Лия постучала по деревяшке. – У меня завтра будет концерт. Придешь?
– Не смогу. Очень жаль.
– Жаль, – равнодушно согласилась она. – Мне кажется, тебе бы понравилось.
Она не хихикала и не пыталась напроситься на свидание. Это не то чтобы расстроило, но озадачило.
Ему совсем не нужно, чтобы она перестала хотеть его в мужья. Сейчас для этого неподходящее время.
– Завтра иду на похороны. Помнишь, я тебе говорил, что у меня убили одноклассницу?
– Помню.
– А как насчет сегодня?.. – Кажется, он впервые сам напрашивается на свидание.
– Сегодня у меня репетиция, – вздохнула Лия. – Мама придет меня послушать. А потом мы поедем домой. Завтра у меня будет трудный день.
У него завтра тоже будет трудный день.
– Звони, когда захочешь меня увидеть.
– Позвоню, – наконец-то хихикнула она. – Куда я денусь!
Нет, пожалуй, от Лии сюрпризов пока не предвидится. Игнат вздохнул с облегчением.
Подходя к машине, он поймал себя на том, что прохожие больше не кажутся ему тенями. Жизнь продолжается. А Нина через некоторое время станет легким приятным воспоминанием.
29 мая, среда
Народу вокруг было много, а Николаю казалось, что он один. Подошла заплаканная Дана, что-то сказал маячивший за ней Федор. Борис потянул его за руку к открывшимся дверям морга, и Николай покорно зашагал, пропустив вперед тещу.
Рядом с ней стояли Нинин отчим и родители Николая. Мама заглядывала теще в глаза, а Вероника Анатольевна быстро и тихо что-то ей говорила. Еще рядом крутилась тетка, которую он видел недавно у тещи дома, но ее оттеснил Борис, освобождая место для Николая.
Толпа, до этого делившаяся на три группы, смешалась, обступив гроб. Николай старался не смотреть – знал, что Нину там не увидит.
Группы состояли из родственников, одноклассников и коллег. Одноклассников, вернее, одноклассниц, он немного знал. Кого-то видел на свадьбе, с кем-то они с Ниной встречались и потом, на днях рождения.
Коллег не знал совсем. Они в массе своей были постарше, но мелькали и совсем юные лица. Аспиранты, наверное. Высокий парень стоял поодаль, но относился к коллегам – подходя, они с ним здоровались.
Это мог быть тот, с кем его жена вошла в подъезд жилого дома. А может, и нет. Николай тогда не разглядывал парня, он смотрел на Нину.
– Вот так, – донесся сзади тихий женский голос. – Живешь, живешь, а потом… одно мгновение, и все!
– На все воля божия, – ответила другая женщина.
Нину убили не по божьей воле. Она кому-то мешала.
– Такая чудесная девочка была…
Нина не была чудесной девочкой. Она была обидчивой и завистливой, он неприятно удивлялся, открывая в ней эти черты – детские, как будто Нина еще не вышла из подросткового возраста, и это вызывало жалость.
