О смерти Веры Сергеевны она узнала от Нины Коноваловой, в девичестве Ивашовой. Ивашова еще в школе отличалась удивительной информированностью.
– Вот ужас-то! – ахала Нина. – Пристрелили тетку, когда она прогуливалась в парке. Скоро станет страшно вообще из дома выйти.
О том, что бывшая учительница имела привычку гулять по утрам, Дана знала. Она несколько раз встречала Веру Сергеевну, спеша на работу, перекидывалась с учительницей парой дежурных фраз и бежала дальше.
Дана жила рядом, в соседнем доме. Когда-то весь класс жил поблизости, но за прошедшие десять лет почти все одноклассники разъехались. Она редко встречала кого-то на улице.
Девочки расступились, пустили Дану в свой кружок.
Потом она подруг потеряла. Все столпились около гроба, слушали дежурные речи. Знакомых учителей было немного, за прошедшие годы преподавательский состав успел сильно измениться. Рядом то появлялась, то исчезала Нина, шептала Дане в ухо, что сейчас выступает новая директриса, а заплаканная женщина рядом с гробом – Верина сестра.
Заговорившего после директрисы Игната Силантьева Дана узнала не сразу. Бывший одноклассник сильно изменился, из долговязого мальчишки превратившись в солидного уверенного мужчину.
– Игнат будет в думу баллотироваться по вашему округу, – шепнула появившаяся Нина и тут же опять исчезла.
Про грядущие выборы Дана, конечно, слышала, но кандидатами не интересовалась, потому что голосовать не ходила. Не из каких-то особых принципов, а так… Не ходила и все.
Игнат закончил речь, наклонился к директрисе. В каждом жесте одноклассника сквозила спокойная уверенность. Директриса что-то зашептала, заглядывая Игнату в глаза.
Дождавшись своей очереди, Дана положила цветы в гроб и медленно пошла к выходу из морга. Игнат взял ее под руку у самых дверей.
– Как жизнь? – грустно улыбнулся будущий парламентарий.
– Нормально, – кивнула в ответ Дана.
– Я слышал, ты замуж вышла.
– Да.
– Работаешь?
– Веду музыкальный кружок для малышей.
– О господи! – испугался Игнат. – А получше ничего найти не смогла?
– Меня устраивает, – улыбнулась Дана. – Я люблю детишек. И режим свободный, сам понимаешь.
Работа действительно устраивала. Детский развивающий центр находился рядом, работа с детьми не утомляла, а зарплата, хоть и была копеечной, не смущала. Федор хорошо зарабатывал.
Игнат сильнее сжал ее локоть, проводил глазами заплаканную Верину сестру, опирающуюся на руку такой же старой женщины, и попросил:
– Побудь с родственницей. У тебя есть время? Я бы сам… но мне бежать надо.
Так и получилось, что Дана сначала поехала на поминки, а потом проводила женщин до двери Вериной квартиры.
Навязывать свою помощь не пришлось. В какой-то момент Верина сестра пошатнулась, Дана едва успела поддержать ее за руку. После этого Дана не оставила бы пожилую даму и без просьбы Игната. Несмотря на толпящихся рядом учителей, жавшиеся друг к другу старушки казались одинокими.
Злой Федор встретил ее гневными упреками.
– Почему так поздно? – шипел муж. – Почему на звонки не отвечала?
– Потому что выключила звук у телефона, – виновато улыбнулась Дана. – Я была на поминках.
– Ты понимаешь, что я волнуюсь?!
– Понимаю. – Дана прижалась к мужу. – Прости.
Федор, помедлив, неохотно ее обнял.
– Мне пришлось проводить Верину сестру. Не злись.
Муж тяжело вздохнул и обнял Дану сильнее. Он не умел долго на нее злиться.
* * *
Игнат не стал ее дожидаться, и это обидело. Впрочем, Нине так часто приходилось на него обижаться, что это успело стать нормой. Конечно, она никогда своих обид не высказывала, но и привыкнуть к ним не сумела.
Нина видела, как Игнат о чем-то поговорил с Данкой и быстрыми шагами направился к выходу с территории кладбища. Бежать за ним на глазах бывших подружек было совершенно невозможно, и Нина пошла к выходу медленно. Впрочем, могла бы и побежать, Дана стояла около Вериной родственницы и по сторонам не смотрела, а остальных девчонок вообще не было видно. Наверное, успели смотаться потихоньку.
Когда-то все они любили уроки Веры Сергеевны. Учительница умела превращать литературные обсуждения в веселые споры. Нина до сих пор удивлялась, когда кто-нибудь говорил, что литература – предмет скучный и даже ненужный.
Игнат так считал.
Но Игнат – это особый случай.
Его машины на стоянке не оказалось. Нина огляделась, заметила автобусную остановку и подошла к небольшой толпе, ожидавшей автобуса. Настроение было таким отвратительным, что она чуть не повернула назад, к моргу. Уж лучше вернуться в город вместе с Даной, чем лезть в автобус. Как будто она одинокая бабка, похоронившая всех своих близких.
Нина достала из сумки телефон, включила звук, и он тут же зазвонил.
– Ты где? – спросил Игнат.
– На автобусной остановке. – Она так обрадовалась звонку, что даже заулыбалась.
– Стой на месте, – велел Игнат. – Я сейчас подъеду.
Светлая «Тойота» появилась почти сразу. Нина быстро шагнула к машине, села рядом с бывшим одноклассником. Игнат, хмурясь, развернул машину и, слегка превышая скорость, поехал к МКАД.
На Нину он не смотрел. Он смотрел перед собой и сжимал губы.
Он всегда сжимал губы, когда о чем-то напряженно думал.
Нина подвинулась, чтобы лучше видеть себя в боковом зеркале. Она очень похорошела, перекрасившись в брюнетку. Раньше волосы у нее были русые, мышиные. Покраситься предложила знакомая парикмахерша. Нина хотела для прикола сделаться рыжей, а та уговорила сделать волосы потемнее и оказалась права. Из бесцветной мышки Нина превратилась в яркую брюнетку.
Данка ахнула, когда ее увидела. Нина думала, что подруга тоже немедленно сделает что-то со своими волосами, но Дана до сих пор не сменила ни цвет, ни стрижку. Впрочем, волосы чуть ниже плеч подруге шли.
Нина поняла, куда они едут, только когда Игнат свернул на знакомую улицу.
Бабка у него умерла лет пять назад, и с тех пор Игнат иногда привозил Нину в ее квартиру – нечасто, пару раз в месяц.
К себе домой он ее не пригласил ни разу.
Машина остановилась, Игнат молча вылез. Нина, вздохнув, выбралась следом.
В лифте они тоже ехали молча. В прихожей обнялись без слов, и даже потом, когда расслабленно лежали на широком диване, ничего друг другу не сказали. Раньше Нине это нравилось, они с Игнатом друг друга не обманывали, а честность она всегда ценила.
А сейчас почему-то стало грустно, даже тревожно.
Игнат подвинул руку, и Нина сняла голову с его плеча.
