– Да, так и есть.
– Зачем?
– Просто беспокоюсь о тебе.
Мея вздохнула и посмотрела вдаль, в сторону футбольного поля, на котором не было ни души.
– Ты беспокоишься обо мне, потому что я похожа на твою исчезнувшую дочь?
– Нет, – ответил он быстро. – Д-да, пожалуй… – добавил немного спустя.
Она улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.
Потом они какое-то время молчали. Лелле старался не думать о том, что о них могут подумать. Взрослый мужчина и семнадцатилетняя девочка довольно долго сидят рядом. Учитель и ученица. Вне класса. Подобное всегда порождает массу слухов.
– Она была пьяная, когда ты пришел? – спросила Мея.
– Немного.
Девочка скосилась на него:
– А ты? Ты употребляешь алкоголь?
– Иногда. Но я заметил, что от него только хуже.
– Алкоголь запрещен в Свартшё. Биргер и Анита ненавидят его и наркотики.
– А ты как относишься к алкоголю?
Она пожала плечами:
– Приятно приходить домой и знать, что там все трезвые. С Силье не так. С ней никогда не известно, как все будет.
– Ну, это я могу понять.
Кофе остыл, и Лелле прикладывался к стаканчику только для вида. Старался обдумывать свои слова, прежде чем доверить их языку.
– Как у тебя дела с Карлом-Юханом?
– Нормально.
– А что произойдет, если ваши отношения прекратятся? Куда ты тогда направишься?
Она скривилась, уставив взгляд в стаканчик:
– Они не прекратятся.
– Нелегко жить вместе, особенно когда ты молод и еще надо найти себя. Никто не любит, когда его подавляют.
Мея отделалась быстрым взглядом вместо ответа, но Лелле увидела, что она понял смысл сказанного им.
Он вылил остатки кофе, смял в руке пустой стаканчик и показал в сторону Серебряной дороги, блестевшей в холодных лучах солнца:
– Я живу в паре километрах на север. Глиммерстреск, двадцать три, красный дом. Если тебе что-то понадобится или ты захочешь исчезнуть куда-то на время, моя дверь всегда открыта. Свартшё для тебя не весь свет.
Ее глаза расширились немного, но она ничего не сказала.
– Подумай об этом.
Когда он поднялся, собираясь уйти, его тело было потным под курткой, несмотря на холод.
* * *
Мея осталась сидеть на скамейке и смотрела ему вслед. Ей не хотелось возвращаться в освещенные коридоры школы, снова оказаться среди шума и смеха. Начало холодать, мороз слегка щипал щеки, лужи затянуло тонкой ледяной коркой. Она с трудом удержалась от соблазна прыгнуть, как в детстве, на замерзшую лужу – а вдруг увидят?
Прозвучавший словно ниоткуда голос Вороны застал ее врасплох:
– И что это было?
– Ты о чем?
– Ты и Лелле Густафссон.
– Ничего. Он просто захотел поговорить.
– Вы спите друг с другом?
Мея не смогла удержаться от смеха:
– Ты с ума сошла!
Ворона ухмыльнулась:
– Не хочешь прогуляться со мной немного?
На ней было черное пальто, красная, как брусничина, вязаная шапка натянута на уши. Лицо сильно накрашено. Они направились в сторону от школы к березовой рощицы, выглядевшей довольно уныло.
Ворона закурила и набрала замерзшими пальцами номер на телефоне. С выкрашенных в черный цвет ногтей ухмылялись маленькие черепушки.
– От кого мы прячемся? – спросила Мея.
– Мы не прячемся. Мы ждем кое-кого.
Ворона прищурилась, глядя между деревьями.
– Ждем? И кого?
– Одного парня. Обычно я покупаю у него сигареты.
Скоро появился красный мопед, управлял которым парень в кожаной куртке. Шлем висел у него на руле, волосы трепал ветер. Он заглушил мотор и, не слезая с сиденья, кивнул в сторону Меи:
– Кто это еще?
– Это Мея, – сказала Ворона. – Она клевая.
– Ты что, забыла, что я говорил тебе относительно посторонних?
– Она не посторонняя. – Ворона покровительственно обняла Мею одной рукой и улыбнулась. – Это Мике, но мы называем его по фамилии – Варгом. Что бы там ни говорили, его нечего бояться.
Варг ухмыльнулся. Ворона протянула ему несколько смятых купюр, и он быстро сунул их в куртку. Потом бросил взгляд в сторону школы и, достав небольшой пластиковый пакет, передал девушке. Та зажала пакетик в кулаке и улыбнулась накрашенными красными губами. На все ушло несколько секунд.
Однако Варг не спешил уезжать, впился глазами в Мею:
– По-моему, я видел тебя раньше…
Мея натянула на голову капюшон:
– Я так не думаю.
– Готов поклясться… Я тебя точно где-то видел.
– Тебе все блондинки кажутся знакомыми, – захихикала Ворона. – Ладно, нам надо идти. В отличие от тебя мы хотим чего-то добиться в жизни.
– А, ну-ну. Я и не знал, что профессию шлюхи можно считать большим достижением!
Ворона подняла средний палец, и Варг рассмеялся.
Он уехал, а Ворона, взяв Мею за руку, сказала:
– Всякого дерьма много болтают, но я знаю Варга с тех пор, как себя помню. Он мне как брат. И я никогда не повернусь к нему спиной, как некоторые.
– Что же он такого натворил? – спросила Мея.
– Да ничего. Просто он был с Линой Густафссон, когда она пропала. А людям всегда надо обвинить кого-то.
Мея почувствовала, как у нее зачесался затылок. Она подумала о Лелле, вспомнила, какие печальные были у него глаза, когда они сидели в машине. У него был такой вид, словно он в любой момент мог упасть на руль и разрыдаться.
– Значит, по-твоему, Варг не имеет никакого отношение к ее исчезновению?
Ворона улыбнулась еле заметно:
– Я никогда не спрашивала его. И не уверена, что хочу это знать.
* * *
Осенью он наверстывал то, что недоспал летом. Усталость могла навалиться на него в любой момент, и он уступал ей без всякого сопротивления. Если был за рулем – парковался на краю дороги и откидывал назад сиденье. Если сидел в кухне за столом, клал руки на столешницу и ронял на них голову. Порой он просыпался на диване в одежде, с нечищеными зубами, поворачивался на другой бок и снова погружался в сон. Видя свое отражение в темных окнах, он знал наверняка, что ужинал один. Однако дочь все время находилась рядом с ним.
Лелле спал, когда у его дома остановился полицейский автомобиль. Он не слышал, как хлопнула дверца, не слышал шагов по гравию – проснулся только, когда трели звонка сменились бесцеремонным грохотом.
