– У тебя есть футболка с ее фотографией. В машине.
– Ну да. Нас задело за живое ее исчезновение, меня и мою старуху. Мы несколько раз принимали участие в ее поисках в лесу за все эти годы.
Лелле посмотрел на него.
– А где твоя старуха? – поинтересовался он.
– У нее свой дом в Бактсъяуре, мы не живем вместе.
– Почему?
– Потому что я не хочу продавать родительский дом, а она свой.
– Ага, да, – кивнул Лелле. – И она трудится в доме престарелых?
Ренлунд удивленно уставился на него:
– Откуда ты знаешь?
– Ты ведь звонил туда, когда мы познакомились.
– Она предпочитает работать по ночам, – сказал он. – Поскольку ночью старики умирают. А ей не хочется, чтобы они уходили в одиночестве.
Лелле задумался, и на кухне снова воцарилась тишина, нарушаемая только шумными глотками кофе со стороны хозяина. Собака перевернулась на спину, выставив на обозрение свой белый живот.
– Я все еще не понимаю, что твоя дочь могла делать здесь, в моей усадьбе, – сказал Ренлунд.
Лелле с шумом наполнил легкие воздухом.
– Не знаю. Я знаю только то, что она исчезла три года назад и что моя работа – искать ее. – Он помолчал, прежде чем продолжить. – Я услышал о твоем прошлом, и… Но вообще, честно сказать, каждый мужик для меня – потенциальный похититель. Пока мне не удастся выяснить, что случилось с моей Линой, я буду косо смотреть даже на нашего короля. Поэтому тебе не следует обижаться.
Ренлунд наморщил лоб и какое-то время размышлял над его словами.
– Конечно, я понимаю тебя, – кивнул он наконец. – Будь у меня собственные дети, я бы действовал так же. А если говорить о моих «подвигах» в молодости, так я глубоко сожалею о том, что натворил тогда. Но я могу поклясться тебе, что не имею никакого отношения к исчезновению твоей дочери.
День уже полностью вступил в свои права, когда Лелле потопал в направлении своего автомобиля. Он чувствовал взгляд Ренлунда у себя на затылке и, перед тем как войти в лес, повернулся и поднял руку. Мужчина помахал ему в ответ. Он стоял на крыльце и улыбался. Ружье – у стены, собака сидела рядом с хозяином.
Едва оказавшись вне поля зрения Ренлунда, Лелле побежал.
* * *
– Ты выглядишь просто ужасно! – Анетт сморщила нос. – Ну и воняет же от тебя!
– Спасибо за комплимент.
Она смотрела на него мокрыми от слез глазами. Лелле обнаружил новые морщины на ее лице, которых не помнил. Анетт и сама выглядела не лучшим образом. Но он ничего не сказал. У него не было времени привести себя в порядок. После ночи в Хедберге все тело болело, как будто его долго били.
Анетт достала салфетку из кармана и промокнула уголки глаз.
– Три года, – сказала она. – Три года без нашей девочки.
Лелле сумел только кивнуть, он знал, что волнение не даст ему говорить. Как и хотела Анетт, он протянул руку Томасу, державшемуся немного в стороне. Вокруг них собралась целая куча народа, однако Лелле видел только контуры, некую серую массу. Чувствовал взгляды на себе, но не различал лиц. Не мог.
Анетт и Томас зажгли факелы и раздали присутствующим. В свете факелов толпа ожила, из скопища тел превратилась в собрание людей, объединенных общей бедой. Лелле немного успокоился, почувствовал, что ему стало легче дышать. Поднявшись на мост, ведущий к старой школе, Анетт произнесла небольшую речь в своей обычной эмоциональной манере. Лелле толком ничего не понял, но ему еще чуточку полегчало от ее голоса.
Потом выступили другие. Участковый инспектор Оке Стоол коротко рассказал о расследовании и заявил, что поиски не прекратятся никогда. Одна из подруг Лины прочитала стихотворение. Другая спела. Лелле стоял, опустив взгляд в землю, и желал только, чтобы все закончилось максимально быстро – как только все закончится, он снова сядет в машину и поедет по Серебряной дороге искать дочь.
– Лелле?
Голос Анетт оторвал его от этих мыслей.
– У тебя нет желания сказать несколько слов?
Все взгляды обратились на него, и он почувствовал, как лицо залил румянец. Факел потрескивал в его руке, но он все равно слышал всхлипывания вокруг. Откашлялся, облизнул губы.
– Я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы пришли сюда… Три года без Лины стали худшими в моей жизни. Легче нам не становится. Пришло время вернуть Лину домой. Мне нужна моя дочь.
У него перехватило дыхание, и он опустил голову. Больше сказать нечего. Кто-то похлопал его по спине, словно лошадь по холке. Лелле скосился на обувь, и понял, что это Стоол, бестолковый старый лис.
С зажженными факелами они начали вереницей двигаться к автобусной остановке, где Лину видели в последний раз. Компанию им составил репортер местной газеты, усердно снимавший все мероприятие. Лелле шел, опустив голову и подняв воротник. Воздух был сырой и наполнен ароматом сирени. Далеко впереди шли, обнявшись, Томас и Анетт. Остальные снова стали для него безликими силуэтами.
Когда впереди показалась стеклянная остановка, он почувствовал, как сердце учащенно забилось. Голова пошла кругом, он попытался взять себя в руки и в первую очередь успокоить дыхание. В душу снова закралась надежда, что Лина будет стоять там и ждать их.
Участники шествия его раздражали. Он не мог объяснить причину, но это было так. Друзья Лины и их родители, просто знакомые, учителя, соседи и соседи соседей… Кто-то из них мог видеть ее или же знать что-то. А может, и иметь отношение к ее исчезновению. Весь Глиммерстреск казался ему подозрительным. Он знал, что будет подозревать каждого, пока не вернет Лину.
Когда они дошли до автобусной остановки, раздражение уже кипело в груди, и ему стоило больших усилий заставить руку, державшую факел, не дрожать. Воображение рисовало, как он расправляется со всей этой толпой. Казалось, он даже слышал их крики… Прогоняя наваждение, Лелле опустил взгляд на мокрый асфальт и принялся считать трещины в нем. Где-то впереди снова зазвучал голос Анетт. Его удивило, насколько спокойным он был.
Осмелившись поднять глаза, он увидел, что она раздает футболки, точно такие же, какую он видел в машине Ренлунда. Фотография Лины и подпись под ней: «Ты видел меня? Позвони 112». Скоро Лина улыбалась ему со всех сторон. Десятки лиц дочери окружили Лелле, отражались в исцарапанных стеклах автобусной остановки. Это невыносимо… Он опустил глаза. Вокруг теснились туфли на низких каблуках, ботинки, сапоги, кроссовки… Мелькнула глупая мысль: в чем была бы Лина, находись она здесь?
Люди пели и плакали. Со всех сторон звучали голоса. Лицо Анетт блестело от слез, но и одновременно светилось от радости, ведь так много народу собралось. У Лелле появился неприятный привкус во рту. Зачем все это? Только время зря теряют…. Такое же ощущение возникало, когда он просматривал страницу Анетт в Фейсбуке и читал пустые комментарии, от которых не было никакой пользы.
