– Всего понемногу, – ответил Карл-Юхан. – Все касающееся животных и земли.
– Значит, вы крестьяне?
Они рассмеялись.
Мея наклонилась вперед между сиденьями и глазела на пустынную дорогу. Навстречу им не попалось ни одного автомобиля, изредка они проезжали деревеньки, где не было видно ни души. Казалось, они были последними, кто выжил в этом мире. Если бы не присутствие Карла-Юхана, Мея бы испугалась. Но он барабанил ладонями по джинсам, и, даже не видя его лица, она знала, что он улыбается.
Первая встретившаяся им машина оказалась полицейским автомобилем, стоявшим на площадке для отдыха. Мея почувствовала, как Ёран сбросил газ.
– Черт, черт, черт!
– Успокойся, – сказал Карл-Юхан. – Он сидит там и спит.
Ёран все еще ругался, когда полицейский автомобиль остался позади. Мея обернулась, чтобы разглядеть, кто же сидит в нем, но стекла бликовали. Когда стало ясно, что их никто не собирается преследовать, Ёран ударил кулаком по приборной панели и издал победный крик.
– Что делает полиция в таком захолустье? – спросила Мея, пожав плечами.
– Интересный вопрос, – засмеялся Ёран. – Коррумпированные дьяволы, что им тут делать?
Карл-Юхан повернулся и подмигнул:
– Пожалуй, мне следует просветить тебя, что ни у кого из нас нет прав, поэтому встречи с полицией всегда немного волнительны для нас.
– Нет прав? – удивилась Мея. – А почему?
Ёран опустил капюшон, обнажив покрытые угрями щеки, и повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть ее лицо.
– Я вожу машину половину жизни, – буркнул он. – Почему я должен платить кучу денег государству, чтобы оно позволило мне делать это?
– У нас никогда не было машины, – вздохнула Мея.
Они приближались к какому-то городку. Широкая река разделяла его надвое. Внизу, в ложбине, виднелись коньки крыш, бросилась в глаза красная кирпичная колокольня. Ёран сбавил скорость, но все равно чуть не задавил перебегавшую дорогу кошку. Мея не стала спрашивать, где они, это не играло никакой роли. Какая-то часть ее надеялась, что ей не придется возвращаться назад.
Ёран свернул на заправку и припарковался у колонки. Карл-Юхан спросил, не хочет ли она мороженого, а когда они вылезли из машины, приобнял ее за талию. В скупо освещенном магазинчике не было ни души, за исключением молодой и красивой черноволосой продавщицы с толстой косой, покоившейся на плече. Ёран снова натянул капюшон на голову и расчесал пятерней волосы на лбу. Они выбрали себе мороженое, и он предложил заплатить за всех. Мея слышала, как брат Карла-Юхана что-то сказал стоявшей за кассой девице, та улыбнулась ему, но явно не слишком искренне.
Когда они вернулись к машине, Карл-Юхан сел на заднее сиденье с Меей. Он наклонился вперед и похлопал брата по плечу:
– Как все прошло? Ты попросил ее номер?
– Нет.
– Чего ты ждешь?
– Она не захочет дать мне свой телефон.
– Откуда тебе знать, если ты так и не спросил?
Ёран сунул мороженое в рот и, повернув ключ зажигания, запустил мотор.
– Я же вижу, – ответил он. – О девицах вроде нее я могу забыть.
Всю дорогу назад Карл-Юхан обнимал Мею. Она закрыла глаза и задремала. На переднем сиденье Ёран за все это время не проронил ни звука из-под своего капюшона.
* * *
Лелле припарковался около Мараклеппена. Убедившись, что никого рядом нет, вылез из машины. Подошел к бездонной пропасти и встал так близко к краю, что по спине пробежал холодок. Из-под ног посыпался песок. Если верить преданиям, с этого места когда-то сбрасывали в пропасть старых и немощных, тех, кто уже больше не мог вносить свой вклад в общее дело.
Он закурил и сделал еще полшага вперед. Ему нравилось ощущение опасности: лучший способ убедиться, что кровь по-прежнему бежит по сосудам. Это было важно, потому что в последнее время он чувствовал себя скорее мертвым, чем живым. Иногда его посещала мысль прыгнуть вниз, но он знал, что не сделает этого. У него другая задача – выяснить судьбу Лины.
Позади припарковался автомобиль, дверь открылась, и к вырвавшемуся наружу треску помех, характерному для полицейской рации, добавился шум тяжелых шагов по песку. Не оборачиваясь, Лелле поднял руку в знак приветствия. Он уже догадался, кто находился у него за спиной.
– Черт, Лелле, обязательно стоять так близко к краю?
Он повернул голову и посмотрел на полицейского:
– У тебя есть возможность избавиться от меня. Один толчок, и я стану не более чем дурным воспоминанием.
– Такая мысль действительно приходила мне в голову, честно скажу, – засмеялся полицейский.
Его звали Хассан, и он был другом Лелле, пусть и работал участковым инспектором. Они сблизились на почве исчезновения Лины.
Инспектор остановился в нескольких метрах от края и, глядя вдаль, положил руки на ремень. Лелле выбросил сигарету и тоже поднял взгляд. По ту сторону пропасти раскинулся черный лес. Здесь и там виднелись пятна водоемов и вырубок. На холме, напоминая о том, что человек доберется куда угодно, стояло несколько ветряков.
– Вот и снова лето наступило, – сказал Хассан.
– Да, черт побери.
– Чем ты тут занимаешься среди ночи?
– Ищу Лину.
– Тебе же известно мое мнение об этом.
Лелле улыбнулся и похлопал Хассана по плечу. Темная ткань униформы была теплой.
– При всем уважении мне глубоко наплевать, что ты думаешь на сей счет.
Хассан ухмыльнулся и причесал пальцами кучеряшки. При своих широких плечах он выглядел довольно внушительно. Лелле чувствовал себя доходягой по сравнению с ним.
– Насколько я понимаю, у вас нет ничего нового?
– Пока нет, но мы надеемся на трехлетие, может, кто-то осмелится излить душу.
Лелле посмотрел на блестящие ботинки Хассана, затем на свои, испачканные в грязи.
– Анетт организовала факельное шествие через всю деревню.
– Я слышал об этом. Хорошее дело. Мы меньше всего хотим, чтобы люди забыли.
– Меньше всего меня волнуют люди.
Солнце спряталось за тучами, и сразу похолодало.
– Кстати о людях, – сказал Хассан. – Ты помнишь Торбьёрна Форса?
– Того, который должен был ехать в одном автобусе с Линой в то утро? Как я мог бы забыть этого черта?
– Я видел его в торговом центре на днях. С женщиной.
Лелле закашлялся. Он постучал себе кулаком по груди и, прищурившись, недоверчиво уставился на Хассана:
– Неужели Торбьёрн нашел себе подругу после стольких лет? Трудно поверить.
– Я просто рассказываю то, что видел.
