– Думаешь, у них с Ольгой что-то было?
Инга отвернулась и стала смотреть в небо.
– Не будь наивным. И не спрашивай меня об этом. Иди лучше к своим друзьям, пока они не утонули.
Джонни забыл про свою парочку учеников. Инга повергла его в пучину мыслей об Ольге, о дне морском, на котором гораздо лучше, чем на волнах. Стоило немалых усилий собраться и вновь стать учителем. Волны были небольшие. Джонни вместе с парочкой прошел линию прибоя и под его руководством они сделали несколько попыток покорить волну. Через час, когда они уже добились первых успехов, он выгнал супругов на перерыв и приказал им отдохнуть, чтобы потом с новыми силами кинуться в море.
Рядом с пляжем болтался фотограф, который периодически делал композиции, ложился на гальку и что-то высматривал в объектив. Джонни вспомнил историю о чудо-фотографах, которые делали мегафотки на Бали, и пошел к человеку с камерой. Саша, как представился бородач в ветровке и джинсовых шортах, с воодушевлением принял предложение Джонни. Через полчаса он прибежал с рюкзаком, достал гоупрошку в прозрачном водонепроницаемом боксе и прикрутил ее к маленькому штативу.
Джонни указал точку, где должны спускаться с волны начинающие серферы. Саша зашел в воду и определил место съемки. Он стоял по самую шею в воде, а волны порой накрывали его с головой. Парочка влюбленных с досками подкатила к нему. Они поочередно вставали на борд, как учил Джонни, и спускались к берегу. Фотограф погружался в воду, присаживался, направляя объектив вверх. Через 20 минут он уже прилично нахлебался, но продолжал снимать.
Новоявленные серферы покоряли волны, веселились, падали, дурачились, фотограф продолжал снимать. Когда он вышел на берег, то сказал Джонни, что снимать лучше после обеда, когда свет станет контровым. Солнце будет падать на волну и сделает ее прозрачной.
Джонни взял контакты фотографа и оставил ему свой e-mail для фоток. Такси они ждали полчаса, пока не приехал большой «универсал», в который можно погрузить доски. Водитель сложил половину заднего сиденья и просунул борды к лобовому стеклу. Джонни на переднем кресле пришлось придерживать доски. Он поерзал минуты две, пока не нашел удобное положение и не прижался щекой к борду. До Анапы было ехать 20 минут. Он думал о том, что не имеет права обвинять Ольгу в измене. Во всем виноват он сам, он не доверял ей, он действительно сдрейфил и сам отказался от борьбы за ее сердце. Джонни без эмоций назвал себя трусом и решил принимать жизнь такой, какая она есть.
2
Ольга прислала фотку в мессенджер, где она стоит на большой волне. Радостная, загорелая, в фосфорно-белом купальнике, посреди черного моря. Как богиня Афродита, только что вышедшая из пены морской. Верхняя панель телефона горела троеточием и сообщала, что абонент что-то печатает. Он смотрел на эти бегающие и мерцающие буквы. И вскоре появилось большое растянутое письмо, которым Ольга прекращала их тайные отношения. Она сообщала, что не подходит свободолюбивому Джонни, что он достоин девушки получше, что они из разных вселенных и им лучше остаться друзьями. В конце серферша просила больше не писать ей и не звонить. Она была не против, если Джонни прикроет ее точку аренды серфбордов и не будет заниматься развитием этого маленького бизнеса. О Владе ничего не было сказано, но Джонни точно определил, что он стоит где-то рядом.
Сообщений больше не приходило, но он продолжал думать об Ольге. Эмоции схлынули, и Джонни попытался проанализировать их отношения более зрело, понять природу своих чувств, осознать, что же его зацепило в ней, чем она по-прежнему манила. «Во-первых, сиськи, страсть и попа, во‐вторых, она крутой райдер, в‐третьих…» Он долго думал, что же еще. Раньше Ольга казалась ему свободной, но вся эта тайная жизнь с большими секретами ото всех заставила его сомневаться в ее независимости. «Так что же тогда манило, не чистый же секс? – сам себя спрашивал Джонни. – Нет. Она… Она… Она деятельная. Она все время занимается делом и погружена в свой бизнес. У нее есть цель, и она стремится к ней. Она знает, чего хочет. Это в литературе называлось полноценная личность». Себя Джонни таковым не считал, поэтому разрыв с Ольгой в его голове предстал логичным и предрешенным.
Инга приехала на следующий день. Дядя Армен с недоверием посмотрел на подругу Джонни. Сибиряк вкратце рассказал армянину историю их знакомства и сообщил, что москвичка до смерти боится полетов и воды.
– Я тут почитал кое-что психиатрическое, – медленно произнес хозяин лавки. Джонни выпучил глаза и взглядом осмотрел стопку своих книг. – Ты же не воды боишься, а чего-то другого. Найди в жизни свой страх, избавься от него, и тогда зайдешь в воду.
– Читать, писать и жить – разные вещи, – Инга говорила в этот раз уважительно и как-то искренне. Она сняла свои любимые черные очки. – Но знаете, я попробую. Джонник, сколько стоит индивидуальное обучение?
Инга была совсем не спортивной и, кажется, вообще не бегала больше 10 метров. Она ничего не умела, ловкость в ней была скорее инстинктивная, кошачья. В теории она разбиралась хорошо – Влад научил, поэтому перешли сразу к практике. Джонни положил ее на желтую мягкую ученическую доску и показал, как грести.
Перед тем как зайти в море, он рассказал ей о своем ритуале. Инга кивнула, и они синхронно, прижавшись к доскам чуть ли не губами, отсчитали до 10 и, хохоча, опрокинулись в теплое море. Пока плыли, Джонни рассказывал, как он проделывал то же упражнение с Ольгой в первый раз и как у него онемели руки от того, что он вцепился в доску. Он попросил Ингу поднять обе руки, но та не согласилась. Сибиряк понял, что страх сидит в ней настолько глубоко, что подтруниванием его не искоренить. Только собственным примером. Он сел на доску и попросил повторить это Ингу. Девушка стучала зубами, оправдываясь тем, что 25 градусов для моря – это Антарктида.
Джонни стало страшно за свою ученицу. Он и сам чувствовал себя на глубине не совсем уверенно. Надо было заканчивать тренировку.
– Нам лучше возвращаться, – дрожащим голосом сказала Инга.
– Ага. Тебе в Москву, а мне в Сибирь.
Джонни вновь лег на доску, и они медленно поплыли обратно. Ингу трясло, но она обещала не останавливаться.
На следующий день Инга не пришла. Джонни активно зазывал людей на банан, и те охотно с восторгом и радостью в глазах подпрыгивали на волнах, которые создавал катер. Джонни давно не чувствовал себя отдохнувшим. Все это время он был в напряжении. Он боролся за свою жизнь на новом месте и, кажется, проиграл. Но поражение, точнее, его осознание, сняло зажатость и даже позволило ему расправить плечи и вдохнуть полной грудью.
Денег, которые он собрал за серфинг, хватало на обратный билет. В обед он побрел искать санаторий, где остановился отец. Люди сновали туда-сюда, неспешно и слегка пьяно поглядывая на закопченного серфера. Джонни прошел на территорию и стал рассматривать деревья и статуи. Когда он проходил мимо гипсового трубача, что-то щелкнуло и внутренний проигрыватель заиграл «Прощание славянки». В коридоре на втором этаже было тихо – обеденное время. Джонни нашел номер 223, постучался, но никто не открыл. Он остался ждать, бессмысленно разглядывая цифры на светло-коричневой двери. Спустя 5 минут это ему надоело, и он дернул ручку. Дверь отворилась. Он вспомнил, что отец почти никогда не закрывал за собой и не любил замки. В ванной у них стояла дверь на колесиках, которая просто откатывалась, так что запереться не представлялось возможным. Джонни это бесило, но отец не разделял его тревог и говорил, что от домашних скрывать-то нечего.
