– Он вообще не любит ничего объяснять. Просто перестает писать. Убегает.
Отец нашел союзника и перекинул мосток.
– Вы, верно, хорошо его знаете. Он же изверг. Ему на всех наплевать. Его мать умерла от этого равнодушия.
– Не смей говорить о моей матери. – Джонни почти зарычал.
– А то что? Ты ударишь меня бананом? – Победа уже была на стороне Василия Александровича. Как и всю жизнь, стоило отцу найти хоть один аргумент, который задевал Джонни, он последовательно и методично добивал сына. Делал это до тех пор, пока Джонни полностью не соглашался с ним, потому что он старше, и все.
– Он убил же ее. Он грозился уйти из дома, когда его мать получила инфаркт. Он не пришел на похороны, потому что боялся. Он вообще отказывался со мной говорить. Жил рядом, ел еду, которую я покупал, и не разговаривал. Ты, Женька, трус.
– Врешь. С тобой нельзя было разговаривать. Ты кричал мне, что я убил мать.
– Да бог с тобой. Сбежал да сбежал. Молодец. Вижу, начал новую жизнь. – Отец перескочил с одной темы на другую, чтобы добить противника. – Ну, хвастайся. Итак, у меня в 30 лет была квартира, машина и семья. А у тебя?
Ольга и дядя Армен смотрели на Джонни, им было интересно, что тот скажет. Девушка ждала, что он сейчас признается ей в любви. Хозяин лавки хотел знать, насколько он сильно ценит работу, которой занимается. А Джонни боялся и молчал.
– Ты продавец бананов и плюшек. – Отец кивнул на спальник. – Ты живешь в лачуге, и у тебя здесь никого нет. Ты – трус. И за твоими плечами пустота. Собирай манатки и возвращайся обратно. Там есть мой дом, в котором ты можешь жить. Так будет лучше для тебя. Устрою к себе в бригаду, хотя бы не будешь посмешищем и сможешь заработать на кусок хлеба.
Отец достал деньги и хотел сунуть их в карман сыну. Но Джонни вытолкнул его за дверь.
– Уходи.
– Да ладно, Женек, ты подумай. Санаторий «Смена». 223-й номер. Заходи.
– Проваливай! – заорал беспомощный Джонни.
Отец поднял руки, давая понять, что уходит. Прошел пару метров. Обернулся и честно признался:
– И все-таки я рад, что ты жив.
Джонни смотрел ему вслед и, кажется, заметил, что тот смахивает рукой слезу, но отверг эту сентиментальную мысль: «Песок в глазах не редкость на море».
Джонни обернулся. Дядя Армен печально смотрел на него.
– Теперь вы понимаете, почему я от него сбежал?
– Да, – сказала Ольга. – Ты – трус.
Ольга ушла вглубь, вынесла две доски и короткий гидрик.
– Я не еду в Крым. Влад с друзьями приезжают в Сукко, остановятся в отеле-ресторане, где были прошлый раз. Хочешь, приезжай вечером. Если не боишься, – грубо сказала она.
Затем вызывающе посмотрела на него и пошла к машине. Джонни хотел помочь ей донести доски, но остановился. Ему показалось, сегодня не тот случай.
Сидя за рулем, Ольга больше анализировала свою жизнь, нежели дорожную ситуацию. Ее разочарованию не было предела. Она не могла поверить, что Джонни не смог сказать отцу, что у него есть не только работа, но и любовь. Что у него на пляже есть семья, ведь и она, и дядя Армен были близкими ему людьми. Они его любили. «Любовь наверняка можно было противопоставить отцу. – Ольга поймала себя на мысли, что защищает Джонни. – Но почему он сам не стал обороняться? Трус. Ну какой же он трус. Нельзя так. Не зря я все скрывала от своих родителей. Папа на дух не переносит бесхребетных, а мать вообще признает только силу. С Джонни не почувствуешь себя за каменной стеной. Нет, так нельзя. Мужчина должен быть храбрым. Как Влад. Да с ним… спокойно».
4
Солнце уже зашло за Сукко. В ресторане ни Влада, ни Ольги не было. Джонни хотел написать эсэмэс, но все еще был обижен. Его свербила мысль, что у нее была какая-то другая жизнь, помимо их тайных встреч в спальнике.
Возвращаться в домик у моря не хотелось, и Джонни побрел пешком на пляж. Шлагбаум, который закрывал въезд машинам, был открыт. Он ступил на гальку и пошел к морю. Место для катания на серфе было в 500 метрах. Обогнул домик, похожий на его бутик морских развлечений, и увидел своих. Три машины стояли чуть ли не в воде и светили дальним светом в море. На «паджериках» появились люстры с пятью мощными фонарями, который били вперед не хуже фар. Лучи пробивали море метров на 300. Инга, как всегда, сидела на капоте, вглядывалась в темное небо.
Джонни улыбнулся.
– Привет, красавчик. Надеюсь, сегодня ты не полезешь в море?
– Зачем тогда жить? – как-то совсем по-философски сказал Джонни.
Он скинул футболку и взял доску с машины Ольги. Это был шорт, на котором он никогда не катался, сохранить баланс на таком гораздо труднее, однако выписывать кренделя, как выразилась девушка, гораздо удобнее. Джонни не колебался. Как заправский серфер, быстро привязал лиш к ноге и махнул в воду.
Море было страшнее, чем днем. Временами Джонни ничего не видел и старался просто грести, проходя волну за волной. Он считал секунды под водой, когда совершал эскимосский переворот, уходя под воду. Нашел место выхода и вскоре очутился на лайн-апе – его подсвечивали фары машин.
– Я тебя больше спасать не буду, – проорал Влад.
– Я тренировался и теперь могу сам, – ответил Джонни. Он глянул на Ольгу, которая сидела в белом купальнике для серферш и напоминала жемчужину. – Я ничего не боюсь, – крикнул он для нее.
– Идет, – прокричала Ольга и легла на доску.
Сет накатил, и Джонни пошел на волну.
– Блин, у него шорт, – только и услышал Джонни за спиной возглас Ольги.
Он встал на мерцающую воду, прокатился совсем чуть-чуть и оказался за линией света, доска начала уходить из-под ног, он вскинул руки и провалился в пустоту.
«2 минуты отсчитало его сознание, еще 60 секунд, как мало», – Джонни не понимал, куда он загребает, и полностью отдался воде, которая потихоньку поднимала его вверх, а затем опускала и крутила. Он пытался схватиться за лиш, но тот ускользал, словно морская змея. Вскоре кто-то дернул его, словно рыбу за крючок. Джонни открыл глаза, но в море ничего не было видно. Нежная рука схватила его и понесла вверх.
– 60, – крикнул он, жадно заглатывая воздух.
Рядом всплыла Шакира.
– Жив?
Джонни показал знак серфингистов, выставив большой палец и мизинец и зажимая остальные три. Шакира улыбнулась. Волна накрыла их, и они оба нырнули в нее. Когда всплыли, девушка уже была со своей доской. Джонни ухватился за нее и вскоре глазами отыскал свой шорт. Серферша схватила сибиряка за ногу, нащупала лиш и притащила ему доску. Они пережили еще две волны и поплыли к свету, чтобы выбраться на берег. На гальке было холодно, на душе – мерзко. Джонни поблагодарил Шакиру за спасение и мысленно пообещал небесам и морю больше их не гневить.
