Клетус потянулся через стол и накрыл ладонью руку Натана:
– Так хотела и Она. И вот мы здесь. Но, видишь ли, я не уверен, что Ее творение знает, как обращаться с твоим.
Натана при этих словах переполнили чувства, и вот уже оба они плакали, не скрываясь. Их слезы капали на пластиковую поверхность стола. Посетители за соседними столиками перешептывались, бросая косые взгляды на странных мужчин, которые осмелились плакать и держаться за руки в общественном месте. Но Клетуса не заботили остальные. Потому что в одной руке у него было волшебство, а в другой – волшебник.
И Клетусу Футу показалось, что мир, возможно, и не такой уж шматок дерьма.
– Прости, Натан. Мне очень жаль.
50. предзнаменование
Утро вторника, парковка заправочной станции девственно чиста, ни единого пятнышка.
Мистер Элам не появляется.
51. пятьдесят оттенков бежевого
На следующее утро перед уроками меня ждет тренер Кел, чтобы размяться и обсудить, чего мне еще недостает в спортивной подготовке. Постепенно разговор сворачивает на тренера Стивенса и предложение от университета Милуоки.
– Ну как, ты уже решился? – спрашивает тренер. – Отличный наставник, отличная программа. Ты им прекрасно подойдешь.
Позже я натыкаюсь на Алана в коридоре. Он явно видит меня, видит, что я его заметил, мигом разворачивается на девяносто градусов и таращится в глухую стену. Нос его при этом находится в нескольких дюймах от бежевых кирпичей, из которых она сложена. Он наклоняет голову и чешет в затылке, будто разглядывает живописный шедевр в музее Гуггенхайма.
Вчера после беседы с мистером Эламом я так опоздал в школу, что мы с Аланом вообще не виделись, и это наша первая встреча после их вторжения ко мне вечером прошлой субботы. Причем, в отличие от множества размолвок с Вэл, у нас с Аланом до сих пор произошел только один инцидент, летом на вечеринке у Лонгмайров, и в тот раз все разрешилось через эсэмэски, так что у нас нет никаких правил для примирения лицом к лицу.
– Привет.
Он смотрит на меня с удивлением, будто не ожидал увидеть:
– Ой. Здравствуй, Ной Оукмен.
Я встаю боком к Алану, почти касаясь его плечом, и тоже начинаю глазеть на стену:
– Прелестно. Теперь ясно, почему ты выбрал это место. Бежевый цвет здесь гораздо, так сказать, бежевее, чем вон там. – Я показываю на стену в метре от нас. Там она точно такая же, но я восхищенно качаю головой, как будто наш участок кирпичной кладки выбивается из ряда вон. – Жаль только, что другие оттенки бежевого никогда не признаются нашему бежевому в лицо. Разве что будут судачить у него за спиной насчет его никчемной бежевости. Реально ему сочувствую…
Ноль реакции.
– Ладно, предлагаю идею для фильма. «Пятьдесят оттенков бежевого», в главной роли… Стив Бушеми. В пару к нему – Долорес Амбридж. Они одержимы не сексом, а увлекательными настольными играми. «Улика». «Монополия». «Риск». Слоган для фильма… «Только игра, только хардкор».
– Стив Бушеми слишком талантлив.
– А ты бы кого выбрал?
– Как насчет злодея из «Один дома»?
– Годится.
Алан качает головой:
– Ну и разговорчик.
– Знаешь, я просто подумал, что наша первая беседа после того спора все равно будет неловкой, так почему бы не порезвиться на всю катушку.
Алан кладет мне руку на плечо:
– Рад, что мы с этим разобрались.
– Я тоже.
Мы расходимся на первую пару, и Алан просит меня в грустную минутку детально описать ему встречу со стариком Зобом. Я обещаю прислать эсэмэску и по дороге в класс не перестаю удивляться, почему меня так порадовал разговор о такой фигне. А потом задумываюсь, с кем я буду говорить о фигне в следующем году.
Алан: Чувак
Алан: Йо
Алан: Ну типа ладно
Алан: Надеюсь, тебе там жутко интересно
Алан: Потому что у меня полная хрень
Алан: Американская история и все такое
Алан: Например, ты в курсе, что у Авраама Линкольна не было второго имени?
Алан: Ооой, или что он любил куриное рагу? (Что это вообще за куриное рагу и можно ли его попробовать – или как???)
Алан: ОБАЛДЕТЬ БУТ БЫЛ НА ВТОРОЙ ИНАУГУРАЦИИ ЛИНКОЛЬНА И У НИХ ЕСТЬ ОБЩАЯ ФОТА АХХХХ
Алан: Ученье свет, Ной
Алан: Ладно
Алан: Какие у тебя планы? Типа сегодня или?..
Алан: Не пора ли мне открыть е-читалку?
Алан: Я правильно ее назвал?
Алан: Хочешь еще разок отредактировать текст перед отправкой?
Алан: Кстати, я собираюсь переключиться с анимации на разведение коз. Что скажешь
Грустной минуткой у нас с Аланом называется первая пара во вторую смену. У него в это время идет история Америки с миссис Рэй, а у меня – продвинутая психология с мистером Арментраутом, и оба они слишком поглощены превосходством своих предметов, чтобы заметить постороннюю переписку учеников. Сегодня мистер Арментраут поначалу был чуть внимательнее обычного, поэтому Алан вырвался вперед.
Я: ОК, насчет старика Зоба (мне конкретно стыдно за такую кличку, потому что мужик ПРОЖИЛ РЕАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ) слишком долго писать, потом расскажу на словах. Главное, я придумал теорию про главу 17 «Моего года». Помнишь, в конце Клетус извиняется перед Натаном, что – как и вс. главe – критиковали за полные непонятки? Думаю, я разгадал загадку.
Алан: я весь внимание
Я: Если помнишь, дальше не объяснялось, за что Клетус извинялся.
Алан: Точно
Я: Думаю, секрет в том, что всю главу Мила Генри написала для своего сына Джонатана
Алан: Фаэзреёэ9рэдэвми. дям
Я: Во-первых, имя Натан вообще не в духе Генри. Слишком обычное, в отличие от имен других персонажей. И оно буквально спрятано внутри имени Джонатан.
