– Как вы думаете, что она на самом деле имела в виду?
– Это очень важное дело, – говорит Вэл, склоняясь над бланком с ручкой наготове, – в отличие от спортивных штанов.
Все эти разноцветные бумажки вселяют в меня привычный ужас. Мама состоит в родительском консультационном комитете, поэтому я заранее знал, что нас ждет, но держать в собственных руках настоящие листы с настоящими словами…
– Кстати об институтах: говорил ты со своим этим тренером Стивенсом? – спрашивает Вэл. – Или с той, другой, как там ее… Из Манхэттенского государственного.
Весь воздух из легких рвется наружу.
– Тренер Тао, – отвечаю я.
После инцидента в кафетерии, когда я впервые услышал, что Вэл и Алан собираются поступать в УКЛА, они больше не заводили разговоров про институт – до сих пор.
– Да, точно, тренер Тао. Так ты поговорил с ними?
Микрофон снова оказывается в руках у директора, который перечисляет разные напасти, ожидающие тех, кто неправильно заполнил хоть одну форму, и я уже не в силах держать свои мысли при себе:
– Почему обязательно идти в институт? Я не говорю, что категорически отказываюсь, но хотелось бы иметь право голоса в этом вопросе. Почему бы всем не успокоиться и не понять наконец, что жизнь не заканчивается в тот день, когда человек решает повременить с институтом.
– Нельзя винить людей в том, что они заботятся о твоем будущем, – возражает Вэл.
– Да, но на деле выглядит так, будто всем вокруг ясно, что для меня хорошо, но откуда им знать, ведь они – не я. Вот бы найти того, кто является мной, уж он-то нам объяснил бы мою точку зрения. Ой, погодите! Кажется, я знаком с таким человеком.
– Ладно тебе, Ной.
– Просто хотел сказать…
– А я просто хотела сказать, что институт – это огромная привилегия, и даже если он не всем подходит, даже если тебе он ни к чему, постарайся обойтись без нытья. Ты же не знаешь, у кого какая ситуация.
– Тетя Рози убила бы нас за такие разговоры, Но, – говорит Алан.
– Убила бы насмерть, – подтверждает Вэл.
Каждую пару лет семья Алана и Вэл ездит в Сан-Хуан навестить родных миссис Роса-Хаас – ее мать и сестер. Во время предыдущей поездки Алан воспользовался случаем, чтобы признаться в своей ориентации сразу всем, включая его любимую Литу, которой было уже под сто лет. Перед отъездом он жаловался мне, что боится, как бы его признание не свело бабулю в могилу, но, как оказалось, Лита волновалась только о том, чтобы Алан выполнил свой долг по сохранению фамилии Роса для потомков. Это, видимо, привело к разговору о приемных детях, в ходе которого выяснилось, что Алан и вовсе не собирается заводить детей, и тут-то как раз последовали вопли и зубовный скрежет, которых Алан ожидал после изначального признания.
Поездка выдалась не для слабонервных, как я понимаю.
– После моего каминг-аута, – говорит Алан, – тетя Рози заявила, что ей все равно, с кем я встречаюсь, лишь бы я окончил институт. Пригрозила, что переселится к нам и на пинках отправит меня на учебу.
Я видел их тетю несколько раз, когда она приезжала в гости, так что мне несложно вообразить такой вариант.
– Меня до сих пор восхищает ее имя – Рози Роса.
– У нас есть кузина, которую зовут Розмари Роса, – добавляет Вэл.
– Потрясающе, – говорю я.
– О да, пуэрториканцы знают толк в именах.
– Но ты уловил нашу мысль? – гнет свою линию Вэл. – Институт или не институт, разные точки зрения, все это хорошо. Только нужно…
– Обойтись без нытья, я понял, – говорю я.
– Да, но еще не забывай, что не все могут похвастать такими исходными данными – фигурально и буквально, – как у тебя. И не лепи сгоряча. Усек?
– Усек.
– Ну так что, ты поговорил с ними? С тренерами?
Я рассказываю близнецам про дедлайн, назначенный родителями на День благодарения, и в ответ они упрекают меня, что я сразу же не сообщил им о предложении из Милуоки.
– Я вообще не горю желанием это обсуждать, – говорю я. – А вы, ребята, должны служить мне тихой гаванью.
– Я такого не обещала, – возражает Вэл.
– И я тоже. – Алан бодает воздух сжатым кулаком, как боксер, взбадривающий себя перед боем. – Пленных не берем!
Вэл вздыхает:
– Хоть бы на минутку избавиться от роли няньки.
– Да, ты права, – неожиданно серьезно говорит Алан, – и я не сомневаюсь, что ответственные няньки сейчас заняты планами по изъятию у горожан двойного объема конфет на Хеллоуин.
– Тройного. Возвращаясь к этой теме, – Вэл закидывает ноги на спинку кресла предыдущего ряда, переворачивает бланк заявки и чертит план нашего района, – я предлагаю начать отсюда. – Она показывает на дом соседей Роса-Хаасов.
– А вы не думаете, ребята, что мы слегка…
Алан прикрывает мне рот ладонью:
– Молчи, несчастный.
Я отклоняю голову:
– …слегка староваты для подобных забав?
Алан делает вид, что падает в обморок, и валится на колени к сестре.
– Мы это уже обсуждали, – напоминает Вэл. – С шестого по девятый класс всем стыдно и дико. Но с десятого по двенадцатый – самый жир.
– Ладно, как скажете. Но я не пойду.
Вэл и Алан бросают на меня совершенно одинаковый взгляд, и вот честно: я так давно и близко с ними знаком, что даже перестал обращать внимание на их похожесть, но сейчас, с таким выражением лиц…
– Вы меня слегка пугаете.
– Почему? – спрашивает Вэл.
– Вы на меня так посмотрели. Если учесть, что вы близнецы, то совсем…
– Да нет, я не о том. Почему ты не пойдешь?
Пауза, потом я кидаю пробный шар:
– Домашка? – Они на это не купятся. – Слушайте, у меня… планы, скажем так.
– И кто она? – с полуулыбкой интересуется Вэл.
– Это не девушка.
Она поднимает бровь и вопросительно смотрит на брата.
– Я тебя умоляю, – говорит Алан. – Не будь Ной непоправимым натуралом, он бы давным-давно пал к моим ногам.
– Размечтался. – Я целую бицепс.
– Господи боже, – стонет Вэл, – достали уже со своей шуткой. Ей лет сто.
Директор Нойсам отпускает нас, и целая армия старшеклассников вскакивает на ноги, очумев от заполнения бланков. Посреди всеобщего столпотворения Вэл вдруг спрашивает:
– А где ты был сегодня утром?
– В каком смысле? – отвечаю я вопросом на вопрос.
Алан демонстративно прокашливается и свирепо глядит на сестру, пока мы выходим из аудитории.
