Идти обратно стало уже труднее: сказывалась усталость в ногах. И с наколенником на правой ноге явно что-то не то – на станции нужно будет разобрать его и осмотреть. Может, туда нанесло песка?
Спустя четыре часа, сделав несколько передышек и всё-таки использовав инъекцию кофеина, Лазарев наконец-то заметил на горизонте чёрную точку исследовательской станции. Оглянулся назад, к морю: облака на краю неба уже собирались в грязно-оранжевую тучу, а над горизонтом поднимались клубы пыли.
Плохо дело, подумал он и зашагал дальше.
Внезапный порыв ветра взрыл из-под ног фонтан песка, и Лазарев чуть не потерял равновесие. Через внешний динамик было слышно, что ветер усиливается.
– «Аврора», кажется, ты ошиблась насчёт прогноза… – сказал он в микрофон, и тут резкий порыв ветра толкнул его вправо, засыпав стекло липкой пылью.
Лазарев выкинул руку вправо, чтобы сохранить равновесие. Удалось не упасть.
Надо ускориться.
– «Аврора», ты слышишь? Ты ошиблась с прогнозом. Начинается песчаная буря.
«Аврора» молчала.
Да что опять за чертовщина.
Ещё один порыв ветра ослепил его пылью и опять чуть не сбил с ног. Ботинки вязли в песке почти целиком. Сильно ухудшилась видимость: Лазарев мог ориентироваться только на показания навигатора, но и его экран приходилось постоянно протирать от пыли.
Надо пройти ещё каких-то двести метров.
С каждым шагом идти становилось труднее, ветер усиливался и дезориентировал, всё вокруг замело грязно-рыжей пылью, и Лазарев слышал, как трескуче завывает в наушниках, как скрипит забившийся в динамики песок, скрежеща по ушам.
Он увидел перед собой чёрное расплывчатое пятно исследовательской станции и ускорил шаг. Ещё несколько шагов, ещё и ещё.
«Аврора» по-прежнему молчала. В наушниках выл ветер.
Чуть не потеряв равновесие в очередной раз, Лазарев схватился за ручку люка, повернул его, отодвинул и ввалился внутрь. Закрыть его за собой оказалось сложнее: мешал ветер. Сжав зубы до боли, Лазарев со всей силы потянул ручку на себя и наконец закрыл люк.
Первым делом он осмотрел сумку с образцами: всё в порядке, ничего не разбилось.
Даже здесь он слышал, как снаружи завывает ветер.
Он вылез из скафандра и рухнул на пол, привалившись спиной к стене шлюза. Сбилось дыхание, вспотевшие волосы лезли в глаза, сердце колотилось как бешеное. Надо успокоиться и отдышаться.
Живой. С целыми образцами. Это главное.
Он доковылял до пункта управления, без сил рухнул в кресло.
– «Аврора», в чём дело? – спросил он, продолжая тяжело дышать. – Там песчаная буря. Ты не предупредила меня о ней.
– Простите, командир. Я ошиблась, – ответила «Аврора».
– Ошиблась? Просто ошиблась? Эту бурю можно было предсказать.
– Песчаные бури здесь, как я и говорила, возникают очень быстро по разным причинам. Возможно, я не учла какие-то неизвестные мне факторы их возникновения.
– Ладно. – Он провёл ладонью по вспотевшему лицу. – Надо изучить образцы.
Лазарев посмотрел в иллюминатор: из-за бури сквозь стекло не было видно ничего, кроме рыжих завихрений песка.
Он с трудом поднялся из кресла и пошёл за образцами воды.
Нетерпение победило усталость. Он хотел как можно быстрее понять, что такого в этом море.
Он капнул немного жидкости на стеклянную пластинку, поставил под объектив микроскопа, выкрутил ручку, приблизил, прильнул к глазку.
И ахнул.
Он не сразу поверил в то, что увидел на тонком стекле под электронным микроскопом.
Живые клетки.
Разных форм и размеров, с разными ворсинками, ядрами и вакуолями, большие и маленькие – они хаотично шевелились, медленно перемещались, менялись местами, дрожали, пульсировали.
Жили.
Это завораживало. Лазарев не мог оторвать взгляд.
Он смотрел и не верил глазам.
Чтобы исключить ошибку, он тут же открыл вторую банку, взял пробу и подставил её под микроскоп.
То же самое.
– «Аврора»… – говорил он, не переставая смотреть в микроскоп. – Я нашёл. Я нашёл жизнь. И её здесь… Чёрт. Её здесь очень много.
– Поздравляю, командир. Я вижу на экране движение живых клеток. Подтверждаю: вы обнаружили внеземную жизнь.
– Чёрт. Чёрт. Чёрт.
Клетки вытягивались, меняли форму, тянулись друг к другу жгутиками.
– Есть. Есть. Есть, есть, есть! – закричал он, наконец оторвавшись от микроскопа. – «Аврора», ты понимаешь? Я нашёл жизнь вне Земли! Она есть! Есть!
К горлу подскочил ком, задрожали пальцы.
Он ещё раз посмотрел в микроскоп. Клетки жили и шевелились.
– Я нашёл, нашёл… Чёрт возьми, нашёл. Охренеть. Охренеть, охренеть.
По его щекам потекли слёзы.
Он вытер лицо и снова уставился в микроскоп.
– Клетки… их очень много. Очень. На такое небольшое количество воды… Образец почти целиком состоит из клеток. Это настоящий живой бульон. Мне кажется, это что-то вроде большого скопления одноклеточных организмов… По крайней мере, такое скопление клеток чаще всего встречается в живой ткани. Но это не может быть живой тканью, потому что это вода… Это… Чёрт. – Ему снова пришлось вытереть слёзы. – Это просто живая вода. Живое море. «Аврора», я записал движение этих клеток на видео. Отправь сообщение на Землю. Прямо сейчас.
– Хорошо, командир.
– Это то, ради чего мы сюда летели. Всё это было не зря. Чёрт…
Слабой походкой, как пьяный, он прошёл к пункту управления и рухнул в кресло без сил.
– Надо продолжить изучение моря, – сказал он, отдышавшись. – Надо вернуться к берегу, взять ещё несколько проб, запустить туда видеозонд. Вдруг там есть что-то ещё. Что-то больше… Чёрт. Это удивительно. Это впервые за всю историю. Это ответ на главный вопрос. «Аврора», я сделал это.
– Вы сделали это.
Он не мог ни о чём больше думать.
– Этот подвиг, о котором я говорил. «Аврора», слышишь? Всё это было ради этого момента. Я не могу поверить. Мне кажется, что я сплю. Я не сплю? «Аврора», скажи, что я не сплю…
– Вы совершенно точно не спите, – ответила «Аврора».
– Всё это было не зря.
– Да. Ваша команда погибла не зря.
Стоп.
Лазарев поднял голову, поморщился, покосился на динамик «Авроры», висящий под потолком.
– Подожди. Погибла?
«Аврора» несколько секунд молчала, а потом продолжила:
– Вы выполнили основную задачу вашей миссии, и теперь я могу ответить на вопрос, который вы задали мне десять дней назад.
