Никто не сказал! «Не говори Асе» – этих слов ни разу не было сказано!..
Зина впервые встретила человека, который читал все, что можно было прочитать, помнил наизусть все, что прочитал, даже детские книжки. Они разговаривали цитатами – как угодно долго, хоть целый вечер… Правда, Зина иногда ошибалась и тогда начинала злиться. Илья говорил: «Я не виноват, что ты такая тупая!»
В первый раз это было просто «пойдем погуляем?..». Это было просто «пойдем погуляем», и Асе об этом не сказали. Зина думала, что Илья ей сказал, и вдруг поняла, что он не сказал, и… тоже не сказала. А потом – «пойдем погуляем», «пойдем в кино», «вечером позвоню», и Илья не рассказывал об этом Асе, и Зина молчала, и у них образовалась своя жизнь, тайная от Аси.
Пока.
Твоя Зина.
Ася, привет!
…Илья ночевал у Аси, Зина с Асей делали вместе Асины уроки, Зина гуляла с Ильей, Ася с Ильей встречались в мастерской…Иногда они все втроем встречались в мастерской. Ася писала их общий портрет: Илья в костюме испанского гранда – берет, кружевной воротник, тонкое одухотворенное лицо, Зина – тонкая, почти бестелесная, затянутая в черное платье, и над их головами розово-золотое облачко – это Ася.
Иногда Илья, минуту назад совершенно спокойный, вдруг взглядывал на Асю особенным взглядом, и Зина понимала – она лишняя. Позирование прерывалось, Зина вставала и уходила. От чего зависело его желание, как возникало, – это была тайна, как и то, что происходило у Аси с Ильей без нее.
Но и у Зины тоже была тайна. Ася спит с Ильей, а у Зины в кармане письма.
Илья сказал «прочитаешь потом» и сунул Зине в карман письмо.
Всего Зина получила от него четыре письма, вот они.
Письмо первое.
«Для меня цель, смысл жизни, все – ты!»
Письмо второе.
«Мне было бы страшно остаться с Вами. На всю жизнь – тем более. Я иногда боюсь и дрожу при Вас, незримый. Могу или лишиться рассудка, или самой жизни. Это бывает больше по вечерам и по ночам. Неужели же Вы каким-нибудь образом не ощущаете этого?»
Письмо третье.
«Ты – мое Солнце, мое Небо, мое Блаженство. Я не могу без Тебя жить ни здесь, ни там. Ты Первая моя Тайна и Последняя Моя Надежда. Моя жизнь вся без изъятий принадлежит Тебе с начала до конца. Играй ей, если это может быть Тебе Забавой. Если мне когда-нибудь удастся что-нибудь совершить и на чем-нибудь запечатлеться, все будет Твое, от Тебя и к Тебе… Тебе нет имени. Ты – Звенящая, Великая, Полная Осанна моего сердца бедного, жалкого, ничтожного… Помни все время, что я сердцем с Тобой, что Ты – властная, а я – подвластный, и нет больше моей Любви к Тебе».
Что чувствует семнадцатилетняя девочка, прочитав такие письма? Удивление, смущение, восторг. Зина удивилась, смутилась, пришла в восторг.
Ответ Зины:
«Дорогой мой, безумно тебя люблю и тоскую о тебе… Я свободна, смотрю на голубое небо и голубой разлив и тоскую о тебе. А горький осадок последних дней тает в душе, уходит… Хочется окружить тебя нежностью, заботиться о тебе, быть с тобой…»
Письмо четвертое.
«…Твое письмо я получил третьего дня и ношу с собой. На него я могу ответить тебе только, что думаю о тебе каждый день, тебя недостает каждый день, и я живу все время тем, что жду тебя… Я теперь переживаю эту одинокую жизнь и знаю, что она очень хороша, но бесплодна, бесплодна – другого слова не придумаешь».
Эти письма были для Зины несравненно лучше, чем любовь, физическая любовь, читать эти письма, перечитывать, думать о них было для Зины самым большим удовольствием, которое она могла себе вообразить!..
Вот такой психоанализ.
До свидания, Ася.
Зина.
Привет, моя дорогая Ася!
Девочки расположились на диване под одним пледом. Они всегда занимались у Зины, Ася всегда лежала, закинув руку под голову, смотрела в потолок, Зина всегда сидела у нее в ногах с учебником и кричала: «Ася! Завтра контрольная, а ты!..» или «Ася! Тебя завтра спросят, а ты!..»
– Ася! Экзамен послезавтра, а ты!.. Читай Некрасова! – прикрикнула Зина.
Шли выпускные экзамены. Уже написали сочинение, и послезавтра – устный экзамен по литературе.
– Ты была с Ильей, – отозвалась Ася.
Ася знает!.. Не имеет значения, как она узнала. Увидела их на Невском, выглянула случайно в окно и заметила, как Илья входит в ее дом, но в Зинин подъезд.
Или Зинина мама сказала: «Зина гуляла с твоим Ильей, симпатичный мальчик, но ничего особенного». Или домработница встретила Асю на улице и пошутила: «Смотри, Аська, как бы Зина его у тебя не увела». Или просто кто-то сказал ей, так, небрежно бросил: «Видел в кино твою Зину и твоего Илью, а ты почему с ними не пошла, уроки делала?..»
Наверное, Ася не придала этому никакого значения и легко спросила Илью:
– Почему ты мне не рассказал?
А Илья, наверное, ответил:
– Это же пустяк, я просто не придавал значения…
– А почему Зина мне не сказала? – напряженным голосом спросила Ася. – Почему вы оба мне не сказали?
Или не спросила, потому что поняла – не бывает, чтобы оба забыли, посчитали пустяком, не придали значения. Значит, от нее скрыли.
Ася не смотрела на Зину, лежала на спине и неотрывно смотрела в потолок, как будто ей на потолке показывали кино.
– Ася!.. Ты что, думаешь, что мы?..
Ася, обиженный олененок, спряталась с головой под плед, и оттуда донеслось приглушенное: «Вы мне не сказали…»
Ася с детства ненавидела чужие секреты. Не имело значения, что это было – плохое, хорошее или очень хорошее. Возможно, это была младенческая травма, – бросившая ее в роддоме мать-натурщица, или детский невроз, вызванный внезапной смертью Александры Андреевны, или тому подобные психоаналитические штучки. Вот Зина вся в комплексах, так почему бы Асе не иметь хотя бы один?
Но, скорей всего, Ася просто не выносила, когда от нее что-то скрывают. Даже на Новый год всегда хотела знать, что подарят. А если случался неожиданный подарок, Ася разворачивала шуршащую бумагу с перекошенной улыбкой, как будто боялась, что оттуда вышуршится что-то ужасное. И всегда говорила Зине: «Никаких сюрпризов, пожалуйста, только никаких сюрпризов, скажи мне заранее, что ты мне подаришь, я не хочу не знать».
Зина всегда говорила – я подарю тебе на день рождения то-то и то-то. В первом классе это была кукла, фарфоровый пупс в кружевах, папа привез Зине из Германии. Это было самое ценное, что было у Зины. Она подарила его Асе без разрешения, и это был настолько необычайно смелый для нее поступок, что она сама себе казалась чуть ли не пионером-героем. На следующий день рождения Зина подарила Асе свой велосипед – ярко-красный, трехколесный, почему-то ей хотелось не просто подарить специально купленный мамой подарок, а отдать свое. А Ася всегда дарила ей свои картины, – к десятому классу у Зины в комнате висели десять картин: семь акварелей, две – масло, одна пастель.
